"Болваны"
Шрифт:
3.
– Я извиняюсь, можно у тебя попросить прикурить?
Высокий костлявый брюнет со скуластым лицом повернул голову от окна, куда он пристально смотрел, и недовольно уставился на Мишу.
На ближнем к выходу унитазе печально сидел давно небритый псих с окурком в зубах.
– Спички оставил в палате, - виновато пробормотал Миша, как бы оправдываясь.
Брюнет стряхнул пепел с сигареты, согнул другую руку в локте на уровне плеча, повернул шею и голову к окну, прочь от Миши Лунина, трижды
– Спасибо!
– Миша прикурил, возвратил зажигалку, повертев ее в руке.
– Изящная штучка. Swiss. Швейцарская?
– Ты знаешь английский?
– вскинул брови костлявый брюнет.
– Ещё бы! Я же филолог!..
– простодушно похвастался Миша, с наслаждением затянувшись.
– Вот как!.. Закончил или учишься?
– Учусь... в МГПИ имени Ленина.
Недовольное лицо скуластого брюнета внезапно смягчилось и подобрело.
– А я его закончил... семь лет назад...
– Ну да!
– пришло время удивляться Лунину.
– Какой факультет?
– Всё тот же... филологический, - улыбнулся брюнет.
– Приятно, черт возьми, встретить собрата по образованию в этом Богом забытом месте!
– патетически воскликнул Миша и сразу почувствовал, что пафос здесь ни к чему, что фраза получилась слишком вычурной, в духе приснопамятного Джозефа.
– Ты ошибаешься: это место не забыто Богом. Наоборот, в нем живет Бог!
– А как же в церкви?
– уточнил Лунин.
– В церкви меньше, чем здесь!
– рассмеялся брюнет, и лед был сломан.
Так Миша Лунин познакомился с Митей Пекарем. Пекаря (у него была такая фамилия) Миша давно выделил по нервному интеллектуальному лицу, по странным дерганьям шеей, которые, казалось, ничуть его не смущали. Напротив, он дергался в коридоре и в столовой с таким надменным выражением аристократического лица, будто намеренно ел ножом и вилкой в хлеву среди свиней.
Пекарь держался отчужденно и высокопарно, подчеркнуто не смешиваясь с толпой заурядных психов и невротиков. Он общался с двумя-тремя избранными, и Лунин не видел способов познакомиться с ним.
Все вышло само собой.
В столовой Пекарь усадил Мишу за свой столик, познакомив его со Стоматологом и Любером. Это и была его избранная компания.
Прежде чем съесть тарелку супа, Пекарь вместе со Стоматологом исполнили какой-то сложный, понятный только им ритуал.
– Как сам, хреново?
– спрашивал Пекарь Стоматолога с неподдельным участием.
– Шизуха топчет!
– мрачно жуя и подвигаясь, чтобы дать место Лунину, принесшему дополнительный стул, отвечал Стоматолог.
Любер, судя по всему, был хорошо знаком с ритуалом, но не имел права принимать в нем участия. Он оставался лишь почтительным наблюдателем. Да и, по правде говоря, Любер был слишком юн, слишком наивен, слишком не искушен в жизни. Впрочем, под майкой с короткими рукавами играли и переливались округлые, красиво очерченные бицепсы, а маленькая бритая голова сидела на крепкой, мускулистой шее. Любер был экспертизником: в люберецком военкомате почему-то решили, что он наркоман, несмотря на его накачанные мускулы,
Стоматолог, как позже узнал Миша Лунин, уже несколько лет лечился от стенокардии, хотя врачи никак не могли понять истоков его сердечной болезни. Но однажды его друга, врача-кардиолога осенило: "Слушай! А не на нервной ли это почве?!" Тазепам и реланиум на время почти полностью излечили его от стенокардии, от приступа которой он вполне мог умереть. Теперь, после привыкания, эти препараты на него не действовали, и у него по-прежнему болело сердце. Депрессия приходила к Стоматологу раз в два года по осени. Он боялся и ждал эту незваную гостью.
Мите Пекарю ставили шизофрению. И, скорее всего, этот диагноз был правильным. Он трижды, с определенной периодичностью, лежал в психушке. Притом что удивлял Мишу Лунина своей уникальной энциклопедичностью и поразительной памятью, цитируя наизусть сотни стихов Цветаевой, Пушкина, Максимилиана Волошина, Гумилева. Все это, однако, Миша узнал много позже.
А теперь, после обеда, они зашли в палату Пекаря за сигаретами. На его кровати лежали апельсины. "Опять Валентина! Господи, как она меня утомила!" - посетовал он, чуть-чуть рисуясь перед Мишей.
– Ты пойдешь сегодня на дискотеку?
– поинтересовался Пекарь у Миши.
– А что, будет дискотека?
– А то как же. По пятницам! На втором этаже... У женщин... Очень советую... Сорока- и пятидесятилетние веселятся под магнитофон "Яуза" до самого отбоя...
– Стоит пойти?
– Безусловно! Познакомлю тебя с Валентиной. Она гимнастка.
4.
– Усаживайтесь поудобней!
– Богоявленский опять был в хорошем настроении. От него снова пахло кофе и сервелатом.
"Нажрался!" - почему-то с ненавистью подумал Лунин, мельком взглянув на лоснящиеся щеки психиатра. Сам он не мог осилить в столовой хлебную котлету с геркулесом и удовлетворился супом и компотом с хлебом. К счастью, маман принесла ему яблоки.
– Может быть, вы слышали такое имя: Юнг?
– Карл Густав Юнг. По-моему, он основатель аналитической психологии?.. Был учеником Фрейда. Вроде бы потом они разошлись... Где-то я читал... Фрейд относился к Юнгу почти как к сыну... На каком-то конгрессе Фрейд упал в обморок... А Юнг нес его на руках, как ребенка... И все-таки они рассорились... Если мне не изменяет память, из-за сексуальности... Фрейд все сводил к сексуальности, а Юнг - нет.
– Блестяще!
– Богоявленский весь заискрился, заулыбался.
– Какой вы эрудит! Действительно, Юнг выдвинул теорию коллективного бессознательного, а также архетипов. Фрейд ее не принял. Прекрасно! Тем лучше, что вы наслышаны о Юнге. Тем лучше... Вам и карты в руки... Юнг, это вы вряд ли знаете, разработал ассоциативный тест. Его суть вот в чем: я называю вам слова, а вы к ним даете свои ассоциации. Допустим: кухня - скалка, баран - овечка. На время. Обычно на ассоциацию требуется от 5 до 15 секунд. Я буду фиксировать ваши ответы по секундомеру. Итак?