Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
– Алло, Иван?!
– сказала Анна.
– Это ты?
– Аня, здравствуй, милая!
– послышался родной голос.
– Где ты находишься? Все ли с тобой в порядке? Алло! Ты меня слышишь, Аня?!
Из особняка вышли двое мужчин. Внешность у них славянская. Один, постарше, одет в светло серый костюм. Другой, рослый, плечистый - в светлых брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Сама Козакова стояла на тротуаре близ этого особняка довольно скромных размеров, на крыше которого развевался бело сине красный стяг, закрепленный на флагштоке и подхваченный легким порывом ветра.
– Слышу, милый... хорошо слышу!
– сказала Анна, наблюдая за этими двумя мужчинами.
– Со мной все в порядке, Иван!
– Откуда ты звонишь, Аня?
– Минутку! Не отключайся! Сейчас, я вот только паранджу сниму!
Мужчины - это были сотрудники посольства - подошли к женщине, одетой в черное и разговаривающей с кем то по телефону. Но они не приблизились к ней вплотную, а остановились в нескольких шагах. За ними наблюдали два сотрудника катарской полиции, замершие возле сторожки, расположенной на другой стороне улицы. Этим же были заняты и те люди, которые находились внутри внедорожника, припарковавшегося неподалеку и доставившего на эту тихую улочку женщину в черном восточном одеянии.
Анна сама подошла к мужчинам, вышедшим из особняка, и спросила по русски:
– Простите, вы сотрудники посольства?
– Да, - сказал тот, что был постарше.
– Мы работаем в российском посольстве. Я по должности советник посланник, моя фамилия Рязанцев. А вы, извините?..
– Моя фамилия Козакова.
– Анна приподняла сетку чачван, изукрашенную золотым шитьем и стразами.
– Я гражданка Российской Федерации, намерена просить вас о помощи и содействии.
– Выдав этот спич, она протянула рослому мужчине смартфон и попросила: - Подержите, пожалуйста, только осторожно, не сбросьте набор!
Анна быстро сняла накидку паранджу, надетую поверх длинного платья, стащила платок. Она передала мусульманскую одежду, сложенную кое как, этому же дипломату и забрала у него смартфон.
– Если вы не против, я продолжу разговор, - сказала Анна мужчинам, пройдя вслед за ними в прохладный вестибюль особняка.
– Алло, Ваня! Ты еще на связи?..
– На связи.
– Иван приложил смартфон к другому уху.
– Аня, а почему ты была в парандже?
– Да вот решила уйти к одному шейху на содержание!
– В аппарате прозвучал женский смех.
– Он меня в свой гарем зовет! Слышишь, что говорю?
– Говори, я хорошо тебя слышу.
– Ты же меня бросил, муженек, не так ли? Вот я и не знаю, как мне теперь быть. Может, и вправду уйти от тебя к шейху?
– Я этому шейху голову оторву! Пусть он держится от тебя подальше.
– Да ладно, я пошутила.
– Аня, ты где находишься? В Дохе?
– Где же еще?.. Конечно, в Дохе!
– А где именно?
– В здании российского посольства. Меня только что сюда привезли. Не волнуйся, Ваня, со мной все в порядке.
– Как я рад это услышать!
– А тебя где носит?
– В голосе Козаковой появились строгие нотки.
– Куда ты пропал?!
– Я это...
– Иван замялся.
– Меня тут по службе припахали. Пришлось отъехать, но сейчас я уже с этим закончил.
– Какой то голос у тебя странный! Ты не болен?
– Нет, все нормально.
– Иван облизнул пересохшие губы.
– Аня...
Закончить фразу ему не дал истошный женский вопль. Иван обернулся на звук. Двое бойцов пытались усадить даму в черном одеянии в джип, подъехавший к ангару. То ли она была против этого их намерения, то ли у нее окончательно сдали нервы. С Джейн случилась форменная истерика.
– Что это?
– донеслось из телефона.
– Я слышу женский визг. Кто это там так орет?
– Да так...
– замялся Козак.
– Это не важно, Аня.
– Погоди погоди!..
– голос в трубке приобрел металлические нотки.
– Это случаем не голос этой шалавы?
– Какой шалавы?
– Этой проститутки!
– Не понимаю тебя.
– Джейн!
– Что? Не слышу.
– Джейн! Я говорю про нее. Она что, опять крутится где то рядом с тобой?
Как на грех, Джейн вновь принялся вопить! Она изо всех сил вцепилась в парня, который пытался запихнуть ее на заднее сиденье. При этом дамочка громко, с надрывом выкрикивала английские, французские и русские матерные ругательства.
– Такое впечатление, милый, что ты звонишь мне из публичного дома.
– Тон этой реплики был просто ледяным.
– Пришли мне свое фото, сделай одолжение! А лучше - короткий ролик! И это место, где стоишь, тоже щелкни. Чтоб через минуту снимки были у меня! Слышишь, что я говорю?
Иван опустил голову, посмотрел на свое брюхо, залитое чужой кровью, на брюки, испачканные ею же спереди.
Он громко вздохнул и сказал:
– Не получится, милая. У меня трубка того, старой модели. Без камеры.
– Появишься, я тебе твой козацкий чуб надеру!
Козак провел левой рукой по коротко остриженной голове. Его лицо, забрызганное засохшей кровью, расплылось в счастливой улыбке.
– Значит, меня ждет семейная разборка? Жду не дождусь.
– А как ты хотел? Шлялся почти неделю невесть где! Все то, что сейчас происходит, это и есть, по твоему, нормальный человеческий отпуск? А где ты сейчас сам находишься, кстати? В Дохе?
– Не совсем.
Иван мысленно прикинул расстояние от того места, где он стоял, до тихого переулка на окраине Дохи, откуда ему звонила супруга. Получилось две тысячи с хвостиком километров.
– Я, в общем то, недалеко, - сказал он.
– Практически рядом.
– Когда думаешь нарисоваться, милый? Предстать пред мои ясные, так сказать, очи?
Иван понятия не имел, каковы планы Сэконда и его команды и что его самого ждет впереди. Но он знал, твердо верил, что простые человеческие желания бывают сильнее всяческих планов, какие бы могущественные силы ни пытались воплотить их в жизнь.
– Так я уже на пути к тебе, - сказал он.
– Оставайся пока у посольских, я вскоре дам о себе знать.