Бомба для братвы [= Мастер взрывного дела]
Шрифт:
Глава 59
— Борт 303-й к полету готов. Борт 303-й просит разрешения на взлет, — сказал в микрофон первый пилот, привычно прислушиваясь к нарастающему гулу турбин. — Как слышите меня? Как слышите?.. Жду подтверждения на взлет.
— Борт 303-й просит взлет…
— Да что они там, уснули, что ли? Сразу после разгрузки, — вслух удивился второй пилот.
— Сразу не могли, — высказал сомнение бортмеханик. — И все сразу не могли.
— Диспетчер! Мать твою! Нам что тут, до вечера загорать?
— 303-й, как слышите меня?
— Как себя.
— 303-й, взлет не разрешаю.
— Да ты что?! Мы уже вырулили!
— Повторяю! 303-й, взлет не разрешен.
— Нет, значит, все-таки успели. Сразу после разгрузки, — заметил второй пилот.
— По какому поводу задержка? — чуть поубавив тон, спросил первый пилот.
— В гарнизоне обнаружена пропажа военнослужащего. Есть подозрение, что он с целью самовольного оставления части проник на ваш самолет. Необходимо провести дополнительную проверку. К вам выезжает досмотровая группа.
— Что у них стряслось? — переспросил бортмеханик.
— Обычное дело. Самоход. Истосковавшийся по родине солдатик решил проведать свою мамочку. А поезда здесь не ходят. Командование подозревает, что беглец спрятался у нас в салоне, — ответил второй пилот.
— Ну теперь часа на полтора, — обреченно вздохнул первый пилот. — Глуши моторы…
— Ничего глушить не надо, — сказал сзади голос. На входе в кабину, уперев пистолет в лица пилотов, стоял полковник. Полковник Трофимов.
— Ты что, полковник? Ты с досмотровой группы?
— Нет, я тот самый самовольщик.
— Первый раз вижу самоходов в звании полковника, — тихо удивился второй пилот.
— Брось дурить, полковник, — спокойно сказал первый пилот, — и убери свою пушку. У нас за спинами две дюжины тонн горючки. И если твоя дура стрельнет…
— Стрельнет. Обязательно стрельнет, — ответил полковник.
— А вы говорите, не успели. Как же не успели, если успели! — сказал бортмеханик.
— Что вам надо?
— Взлететь.
— Я не могу взлететь. Мне диспетчер добро не дает.
— Ну тогда мы взлетим по-другому. Все и разом, — с угрозой сказал полковник и передернул затвор пистолета.
Со стороны части к самолету мчались командирский «уазик» и набитая вооруженными автоматами солдатами-срочниками грузовая машина.
— Диспетчер. Мы на взлет, — сообщил первый пилот.
— 303-й, взлет запрещаю! — отчаянно закричал диспетчер.
— Поздно запрещать. Нам его уже разрешили, — ответил первый пилот. — Ладно, давай выруливать.
Самолет сдвинулся с места и, набирая скорость, покатил по взлетной полосе. Командирский «уазик» и машина с солдатами выкатились на бетон и помчались параллельно самолету. Из «уазика», раскрыв дверцу и наполовину высунувшись наружу, торчал командир. И тыкал в сторону кабины пистолетом. И солдаты тоже направляли в сторону самолета свои автоматы.
Затем
— По колесам бьют! Идиоты! — удивился второй пилот.
— Диспетчер! Диспетчер!! Передай своим придуркам, что мы не «Жигули». И если нам проковыряют резину на шасси, то мы все вместе! Вместе с ними!.. — заорал первый пилот.
Второй пилот покосился на полковника.
— Взлет. Все равно взлет! — сказал тот. — Во что бы то ни стало — взлет!
— Больше в эту часть ничего возить не будем, — тихо пробормотал себе под нос бортмеханик. — Ну их к черту, этих вооруженных алкоголиков…
— Куда теперь? — спросил первый пилот, когда самолет оторвался от взлетной полосы и набрал высоту. — В Норвегию? Или Швецию?
— Туда, откуда вы прилетели.
— А может, все же лучше в Швецию? Хоть на аэродром сверху посмотреть. А то я там ни разу не был, — вздохнул бортмеханик.
— Нет. На материк…
На аэродроме посадки полковник Трофимов передал себя в руки властей. Не оказав подъехавшему к самолету патрулю никакого сопротивления. Угонщика под конвоем сопроводили на гарнизонную гауптвахту до выяснения обстоятельств происшествия.
— Мне необходимо встретиться с начальником службы безопасности и городским прокурором, — беспрерывно настаивал задержанный полковник.
— Встретишься. Теперь непременно встретишься. После того, что ты здесь наворотил, даже если не захочешь, встретишься, — успокаивал его начальник патруля, обшаривая угонщику карманы, снимая ремень и выдергивая из обуви шнурки.
— Мне надо сделать им важное заявление.
— Раз надо — сделаешь. Завтра. Сегодня прокурор уже спит…
— Ну так разбудите его!
— А он не дома спит…
Спорить с не облеченными властью и интеллектом исполнителями было безнадежно. Оставалось ждать скорого утра. Чтобы утром…
Ночью дверь в камеру, где содержался полковник, приоткрылась. В на мгновение образовавшуюся щель протиснулись четыре мелькнувшие в свете коридорных ламп тени. Подскочили к нарам, цепко ухватили полковника за руки и ноги, зажали полотенцем рот и нос. Полковник не спал. Но полковник ничего не смог сделать. Его растянули на нарах, как на дыбе.
— Где документы? — тихо спросила одна из теней.
— Какие документы? — промычал сквозь на секунду ослабевший кляп полковник.
— Кончай ломать дурочку. Где документы, которые ты вывез с острова?
— У меня нет никаких документов.
Последовал сильный и точный удар обмотанного тряпками кулака в печень. И еще один. И еще.
— Где документы? Говори! Если хочешь жить — говори.
Полковник молчал.
— Ничего он нам не скажет.
— Ну, значит, и никому не скажет.
Один из незнакомцев отлепил от лица жертвы полотенце и, пережав ему пальцами нос и горло, воткнул в рот горлышко бутылки. В камере запахло пролитой на пол водкой.