Бомба для дядюшки Джо
Шрифт:
А вот как отзывались о своём знаменитом современнике те, кто долгие годы работал с ним бок о бок.
Академик А.П. Александров:
«Курчатов… делал далеко идущие (и всегда правильные) прогнозы. Темп и напряжённость поисков были на пределе человеческих возможностей. Это мог выдержать только Курчатов».
Доктор технических наук профессор В.С. Комельков:
«Почти всегда у него были готовы решения, когда у других их ещё не было».
Впрочем, встречались и другие, несколько иные мнения!
Академик Б.Я. Зельдович:
«Курчатов
Академик ГН. Флёров:
«Курчатов в технике был не очень силён. Не было у него инженерной жилки».
А в высказываниях доктора физико-математических наук, профессора Я.П. Терлецкого (в 1945–1950 годах он работал заместителем начальника отдела «С» НКГБ СССР) и вовсе нет никакого пиетета. Отметив, что советские физики-теоретики «… поражались невероятной интуиции Курчатова, который, не будучи теоретиком, точно «предсказывал» им окончательный результат», Терлецкий, тем не менее, отказывался считать главу наших атомщиков гениальным учёным. Он писал:
«Это вряд ли вызовет восторг у тех, кто… создал наивный миф о сверхсениальном физике, якобы определявшем все основные направления атомной проблемы и соединившем в своём лице гений Ферми, таланты Бете, Сциларда, Вигнера, Оппенгеймера и многих других… Миф о сверхгениальности Курчатова, несомненно, выгоден тем, кто, зачисляя себя в его ученики или последователи, переносит на себя сияние его славы».
И уж совсем приземлённо и буднично характеризует Курчатова «совершенно секретный» документ, составленный 8 июля 1945 года и направленный «для ознакомления» Сталину, Молотову и Маленкову — «Справка Наркомата государственной безопасности СССР о научной и общественной деятельности действительных членов Академии наук СССР». В ней, в частности, говорится:
«Курчатов Игорь Васильевич. <…> По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат».
Кто прав?
Каким он был на самом деле? Великолепным блестящим физиком или скрытным и хитрым дипломатом?
Кому верить?
Нашим нынешним учёным, чьи высказывания основаны на воспоминаниях и легендах? Или чекистам, чьи оценки и выводы строились на агентурных сводках, составленных теми, кто денно и нощно находился возле «атомного академика», фиксируя каждый его шаг и каждый вздох?
Попробуем разобраться!
Начало жизненного пути
Игорь Васильевич Курчатов родился в 1903 году в небольшом посёлке Сим Уфимской губернии. В 1908 году семья Курчатовых переехала в город Симбирск, а в 1912-ом переселилась в Симферополь.
В 1920 году, окончив с золотой медалью симферопольскую гимназию, 17-летний Игорь Курчатов поступил на математическое отделение физико-математического факультета Крымского университета (он тогда назывался Таврическим). В 1923-ем, сдав досрочно экзамены и защитившись раньше срока, он получил диплом о высшем образовании.
Что заставило студента Курчатова так торопиться и столь форсированно завершать курс университетских наук, нам не известно. Мы знаем лишь, что осенью 1923-его дипломированный «физико-математик» Игорь Курчатов покинул благодатный тёплый Крым и отправился в ветреный и прохладный Петроград. В городе на Неве он, как о том позднее напишет его брат Борис:
«… осуществляет свою заветную мечту — поступает учиться в Политехнический институт на кораблестроительный факультет».
Будущего строителя кораблей зачислили сразу на третий курс. Но чтобы учиться, надо было на что-то существовать. Пришлось устраиваться на работу. Курчатова взяли младшим научным сотрудником в Магнитно-метеорологическую обсерваторию города Павловска (её ещё называли Слуцкой обсерваторией).
Совмещение учёбы в техническом вузе с какой бы то ни было службой, как известно, большого успеха не приносит. Занятиям, во всяком случае. Это нехитрое житейское правило очень скоро понял и сам студент Курчатов. Годы спустя он написал в автобиографии:
«Из Института ЛПИ был исключён за неуспеваемость, занимался мало по двум обстоятельствам: 1) к тому времени у меня сформулировался интерес к занятиям физикой, 2) скверное материальное положение, в Слуцкой обсерватории я получал лишь 27 рублей в месяц».
С «заветной мечтой» — стать кораблестроителем — пришлось распрощаться. Курчатов возвратился в Крым, где два месяца проработал на метеостанции (в Феодосии). Затем отправился в Баку.
Брат Борис впоследствии написал, что Игорь поехал в Азербайджан.
«… по приглашению своего университетского учителя профессора С.Н.Усатого. Здесь он работает ассистентом при кафедре физики Азербайджанского политехнического института и выполняет первые исследования по физике диэлектриков».
Всего на несколько лет опоздал Игорь Курчатов, а то наверняка бы встретил в коридорах Бакинского политтеха своего будущего шефа, а тогда всего лишь обычного студента Лаврентия Берию. Профессионально занявшись чекистской деятельностью, Берия очень скоро понял, что розыскная работа гораздо интереснее и намного перспективнее всех инженерных занятий вместе взятых. В 1922 году 23-летний Лаврентий бросил учёбу в Бакинском политехе и целиком сосредоточился на службе в ЧК.
Впрочем, и Курчатов тоже не долго оставался в Баку. Осенью 1925 года он возвратился в город, который уже более года называли Ленинградом. И сразу направился в физико-технический институт. Пройдёт много лет, и в его автобиографии появятся строки:
«Учёный Совет Института выбрал меня физиком Института, и дальнейшая моя научная деятельность протекала в этом институте».
Свою работу в Ленинградском физтехе Игорь Курчатов начал с должности ассистента. Вскоре стал «научным сотрудником 1-го разряда», и его подключили к исследованиям электрических свойств диэлектриков, которые проводил молодой физик Кирилл Синельников — тот самый, что был родным братом будущей супруги нашего героя.