Бомба времени
Шрифт:
Я распахнул дверь самолета и шагнул в пустоту. Ветер свистел мимо меня, а я висел неподвижно, наблюдая, как гобелен пастельных расцветок у меня под ногами быстро растет. Внезапно он превратился в поля и деревья, бешено мчащиеся мне навстречу. Я схватил кольцо, дернул...
Рывок чуть не сломал мне позвоночник. Я вращался с головокружительной скоростью, раскачиваясь, как маятник на высоких часах, а потом врезался в твердую скалу.
...Я умудрился погасить парашют, расстегнул ремни безопасности и лег под кустом регенерироваться.
В каждом ремесле есть свои хитрости, напомнил я себе. В том числе и в ремесле
Это заставило меня задуматься о том, а чем я действительно стал бы наслаждаться?
Все в твоих руках, старик, сказал я себе. Как насчет миллиона долларов для начала?
Банкноты были аккуратно упакованы в пачки по 1000 $ десятками, двадцатками, пятидесятками и сотнями. И таких пачек было много. Очень много.
Опять не то. Что хорошего в этих серовато-голубых бумажках? Только то, что можно на них купить. Например, золотисто-каштановый «спидстер» образца 1936-го года с зеленой кожаной обивкой...
Он стоял на парковке. Внутри хорошо пахло. Дверцы приятно захлопнулись. Я тронулся и погнал его по дороге на скорости пятьдесят километров в час. Затем стал набирать скорость: 90... 100... 200. Немного погодя я устал нестись сквозь ветер и пыль, и убрал их. Затем устранил тряску и рев мотора.
Ты прикован к земле...
Я добавил машине крылья, хвост и круто поднялся в небо в своем летающем автомобиле, а ветер бил мне в лицо, принося с собой запах касторового масла и высокооктанового бензина. Но внезапно автомобиль не выдержал, развалился на куски и упал на поле под Пеорией. То. что от меня осталось, можно было собрать ложкой. Я и собрал, а потом пересел в Т-33, катящий гладко, точно по маслу. Я какое-то время с удовольствием вел его по оврагам и лощинам, но подниматься в воздух мне уже не захотелось. Тогда я поплыл под парусом вниз по каньону, но тут на меня навалился приступ морской болезни. Я причалил к берегу, вылез, и меня стошнило.
Тогда я стер все вокруг и создал маленький, уютный костер на пляже, у которого сидели, скрестив ноги, люди, болтали и жарили на огне зефирки.
— А, вот она — простая жизнь, — сказал я и пошел, чтобы присоединиться к ним.
Крупный парень с зарослями черных волос на груди поднялся мне навстречу.
— Мотай отсюда, парень, — сказал он. — Тут частная вечеринка.
— Но я просто хочу посидеть с вами, — сказал я. — Смотрите, я принес сосиски.
ЗАКРИЧАЛА ДЕВУШКА, а горилла с волосатой грудью стал осыпать меня прямыми ударами и хуками, которые я ловко поймал подбородком. Затем я упал на спину и получил пинок в зубы, прежде чем стер из существования всю эту группу. Я выплюнул песок вместе с кровью, и попытался насладиться одиночеством, тихой ночью и полной луной, висящей над водой, и почти добился прогресса, но тут какое-то насекомое вонзило мне жало как раз под лопатку, туда, где я не мог его достать. Я на время стер всю животную жизнь и решил поразмышлять.
Я просто пошел не в том направлении. Мне нужно всего лишь место, в которое я могу вписаться, место, где жизнь проста, спокойная, и где найдется для меня местечко. А что может быть лучше, чем мое собственное прошлое?
Я пустил свои мысли скользить назад, по следам моей памяти, в тот далекий летний день в небольшом школьном здании на грунтовой дороге. Мне было восемь
Тогда я сковал его цепями, сбросил на него семнадцатитонный молот и снова остался один.
Опять не то. Это вообще плохая идея. Это же не столкновение с реальной жизнью, со всеми ее радостями и огорчениями. Это всего лишь уловка. Тот парнишка должен был иметь хоть какие-нибудь шансы ответить. Жизнь — это когда человек сталкивается с человеком, свободное взаимодействие личностей — вот что делает жизнь полной, богатой...
Я сделался под метр восемьдесят ростом, с великолепной мускулатурой, золотыми витками волос и квадратным подбородком, но Свинячьи Глазки вышел из переулка с отрезком железной трубы и разбил мне голову. Я облачил себя в доспехи со стальным шлемом, а он подкрался ко мне сзади и всадил кинжал в зазор между двумя пластинами брони на поясе. Я отбросил броню, обернулся черным поясом и встал в боевую стояку, а он выстелил мне в левый глаз из пистолета.
Я стер всю эту дребедень и вернулся на пляж.
Достаточно импульсивных поступков, строго сказал я себе. Не нужен бой один на один, если ты хочешь просто развлечься. Ведь если ты проиграешь — то это неприятно, а если всегда побеждаешь — к чему тогда вообще стараться?
Я не нашел на это хороший ответ. Это воодушевило меня, и я продолжал.
То, что ты на самом деле хочешь, так это простых товарищеских отношений, без всякой конкуренции. Просто теплота человеческого общества на неконкурентной основе.
И я тут же стал сразу центром толпы. Люди вокруг ничего не делали, просто толпились. Теплые, задыхающиеся тела сдавили меня со всех сторон. Я чувствовал их запахи. Это было совершенно естественно, ведь у тел действительно есть запахи. Кто-то наступил мне на ногу и пробормотал: «Простите». Еще кто-то наступил на другую ногу и уже не извинился. Потом какой-то человек упал и умер. Никто не обратил на это внимания. Я бы тоже не обратил внимания, но беда в том? что этим человеком был я. Так что я снова очистил сцену, сел на бордюр и смотрел. Как печальный городской солнечный свет падает с неба на декорации, и ветер дует вдоль улиц. Это был мертвый, грязный город. Машинально я очистил его, удалив грязь даже с фасадов зданий.
Но лучше не стало.
Теперь это был мертвый, чистый город.
Вершиной человеческих товарищеских отношений, подумал я сам себе, является желанная, нежная девушка, достигшая возраста полового созревания и расположенная к тебе.
ЕСТЕСТВЕННО, Я тут же очутился в своей квартире в пентхаусе, тихонько играл магнитофон, на столике стояла бутылка охлажденным вином, а на просторных подушках кушетки рассеянно и непринужденно откинулась она. Высокая, красивая, с пышными каштановыми волосами, гладкой кожей, огромными глазами и маленьким носиком. Я разлил вино по бокалам. Она сморщила носик и зевнула. Зубки у нее были белые и тоже прекрасные.