Бомба замедленного действия

Раулю Уинстеду казалось, что у него стерли часть памяти. Ощущение было такое, словно его мозг окутан ватой. А один кусок воспоминаний просто-напросто пропал. Всякий раз, когда он пытался восстановить его, мысли начинали путаться, рассеиваться, оставляя ощущение легкого замешательства.

И он совершенно точно знал, что причиной его был гипнотический блок. Кто-то поставил его, чтобы помешать ему вспомнить, зачем он прибыл на планету Колоков, на кого работал и что должен был сделать. Ситуация неприятная: в конце концов, кому понравится, если часть его жизни будет навсегда утеряна? Не помнить, что он сделал или сказал в течение целой недели, — чувство несколько пугающее.

Возмущения

по этому поводу он не испытывал, воспринимая необходимость гипнотического блока как одно из условий его использования в только что завершенном деле. Ведь, кроме всего прочего, его наниматель — кто бы он ни был — заплатил немалое вознаграждение за согласие на подобную обработку. Мысль о дополнительных десяти тысячах рублей, положенных на его банковский счет, была очень даже утешительной.

И все же, несмотря на самоуспокоение, что-то притягивало его к этому провалу в памяти, подобно языку, который тянет к пустому месту, оставшемуся от недавно удаленного зуба.

Он мысленно возвратился к удачно завершенной операции. Будучи на Колокове, он не смог противиться искушению заработать еще немного денег, и ювелирная вещица на рабочем столе перед ним представляла собой немалую ценность как щедрая компенсация за понесенный ущерб. Это была брошь, украденная два дня назад, — золотая безделица с россыпью небольших бриллиантов в центре треугольника из крупных изумрудов. Вещь дорогостоящая, но совершенно бесполезная в ее нынешнем виде, поскольку являлась довольно известным оригиналом. Он уплатил за нее вору всего две тысячи рублей, что составляло меньше половины стоимости камней и золота самих по себе.

Но обработай он ее, используй все свое умение, эта вещица будет стоить впятеро больше, чем он заплатил за нее. При помощи сверхминиатюрного оборудования Рауль мог таким образом изменить грани кристаллов, что даже при радиометрической экспертизе в них не обнаружили бы сходства с украденными камнями. Золото он мог переплавить и отформовать совершенно новую оправу, столь прекрасную, что она позволит получить хорошую цену. И при этом она будет настолько не похожа на оригинал, что он сможет продать ее первоначальному владельцу без опасения, что тот распознает оригинал.

ЭТО было ремеслом Уинстеда, а он был мастером своего дела.

Он так сосредоточился на этой броши, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что кто-то стучит в дверь мастерской. Скрытность была его второй натурой: он убрал брошь в потайной карман своего жилета и осторожно направился к двери.

— Кто там?

— Полиция, gospodin Уинстед. Немедленно откройте.

На мгновение Рауля охватила паника. В комнате было достаточно улик, чтобы упрятать его в тюрьму лет на двенадцать. Несколько секунд он пытался развеять туман в голове, и только тогда вспомнил, что пристроил к этой комнате запасный выход специально для таких случаев. Как можно тише он направился к потайной двери, которая вела к узкому лазу, позволявшему ползком выбраться на крышу, где его ждал личный вертолет. «Что-то мозги сегодня не варят, — думал он, пробравшись через люк и закрывая за собой дверцу. — Вероятно, это побочное действие гипнотического блока. Пора встряхнуться, пока я не попал в неприятность».

Он знал, что полиция будет ждать не более тридцати секунд, а потом просто взломает дверь и обнаружит, что он исчез. За дверью он слышал голос только одного человека, но их могло быть и двое. Уинстед сомневался, что больше — будучи реалистом, он прекрасно осознавал, что в криминальной иерархии он не такая уж шишка, чтобы посылать за ним более двух агентов. А потому был неплохой шанс, что за его вертолетом не следят и он сбежит. Однако следовало поторопиться.

Крыша была пуста, когда Рауль выбрался из лаза и через открытое пространство побежал к своему вертолету. Он залез в кабину и проскользнул в кресло пилота как раз в тот момент,

когда двое людей показались из шахты лифта. Увидев Рауля, они выхватили станнеры, один опустился на колено для стрельбы, а второй бросился к вертолету. Луч из станнера полицейского, не причинив вреда, отразился от лобового стекла вертолета Уинстеда, когда тот начал подниматься в воздух. Второй полицейский убрал свой станнер и вместо него достал бластер. Это было маломощное полевое оружие, однако уважения оно заслуживало.

Уинстед резко изменил направление движения своего вертолета с вертикального на горизонтальное и скользнул в сторону от крыши, избежав тем самым огня полицейского, ожидавшего, что он будет и дальше Подниматься вверх. Выполняя маневр, Уинстед едва избежал столкновения с другим вертолетом, заходившим на посадку у следующего входа в здание. Отвернув в сторону, беглец устремился в небо столицы, надеясь затеряться в плотном потоке воздушного движения деловой части города.

Из кабины вертолета он внимательно наблюдал за окружающей обстановкой. Сначала ему показалось, что побег удался: на экране радара не было видно других машин, странно ведущих себя в транспортном потоке. Но, вероятно, полицейские с крыши передали по рации его бортовой номер, поскольку пять вертолетов, появившихся вдруг неизвестно откуда, окружили его и двинулись параллельным курсом — один снизу, один сверху и три вертолета треугольником вокруг него на той же высоте. Тут же ожило бортовое радио:

— Уинстед, немедленно посадите свой вертолет. В случае неповиновения нам разрешено открывать огонь на поражение.

«Думай», — приказал себе Рауль. Но тщетно. Гипнотический блок по-прежнему туманил сознание, мысли его путались. Выхода не было. Вряд ли он уцелеет в случае, если полицейские откроют огонь, а вырваться из столь плотного сопровождения не представлялось возможным. У него не оставалось иного шанса, кроме как сдаться и надеяться выиграть свое дело в суде.

— Сдаюсь, — сказал он угрюмо и начал, медленно опускать свой вертолет на крышу ближайшего здания. Вертолет, находившийся снизу, ушел в сторону, а остальные сопровождавшие его полицейские машины продолжали держать безопасную дистанцию.

«Ладно, могло быть и хуже, — подумал Уинстед. — Я снял часть денег в банке и смогу нанять опытного адвоката. Я сумею выпутаться из этого дела».

Но дело Уинстеда не дошло до судебного разбирательства. Начавшееся с тривиального ареста, оно вскоре было передано в Службу Имперской Безопасности. Последствия этого события дали о себе знать повсюду от планеты Колоков до самой Земли, ведь дело оказалось настолько серьезным, что могло создать угрозу самому порядку наследования Трона Империи.

У коронованной принцессы Эдны Стэнли, наследницы Трона Земной Империи, было мало времени для огорчений. Ее распорядок дня был так заполнен официальными обязанностями, что чувства приходилось отодвигать на второй план. Всегда находился какой-нибудь мост для торжественного открытия или новый звездный корабль для присвоения ему имени, чередой шли банкеты в честь неких событий или выдающихся личностей, торжества по случаю завершения обучения в школе, на которых ее просили выступить, благотворительные вечера, на которых по вполне понятной причине присутствие члена Императорской семьи могло бы собрать больше денег, выставки произведений искусства, театральные премьеры и спортивные состязания, которые она, как патронесса подобных мероприятий, пропустить не могла. Кроме того, ее отец настаивал на том, чтобы она присутствовала и высказывала свое мнение на заседаниях Совета Империи, поскольку через два года после отречения отца она должна, была унаследовать Трон, и Император хотел быть уверенным, что дочь готова возложить на себя бремя власти. Все чаще он просил ее принимать решения, чтобы приучить ее к ответственности.