Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

Пестов Станислав Васильевич

Однако сами разработчики, в частотности Андрей Колосов не считают ту ПРО особо выдающейся и сильно опередившей время и США. Они полагают, что А-35 имела больше успех политический — она значительно ускорила заключение Договора об ограничении ПРО.

Несмотря на этот Договор система ПРО продолжала модернизироваться совершенствоваться. Через двадцать лет Москва имела на вооружении систему А-135, в которой антиракеты, базирующиеся у внешней «бетонки», снабжались ядерным зарядом. В подмосковном Софрино, в Прибалтике, Закавказье и Сибири возводились центры сверхдальнего обнаружения баллистических ракет. Укрытая

глубоко под землей сверхбыстродействующая вычислительная машина типа «Эльбрус» обеспечивала управление обнаружением боеголовки врага, наведением на нее ядерной антиракеты и уничтожением.

«В этих разработках, — полагает Черток, — наши ученые опередили и время, и американцев. У них подобной системы пока нет».

Может пока и нет, но как показала практика, американцы умеют мобилизоваться и быстро сокращать отставания. Тем более, что у них под рукой такая разработка, как СОИ. На создание чего-либо подобного в СССР и тем более в России денег нет. Впрочем, есть сегодня «асимметричный», как еще недавно говорили ответ. Их даже несколько.

Как поступить с колбасой

Об одной подобных разработок можно рассказать. Академик Римилий Авраменко предлагает уничтожать боеголовки противника с помощью электромагнитного излучения созданного им «плазмоида».

«Сбивать боеголовки ядерными антиракетами, — считает Авраменко, — весьма дорого и ненадежно. Ведь ракета противника выпускает множество боеголовок, окруженных ложными целями, которые очень трудно различить на экране радиолокатора. Да и сами боеголовки бывают всего лишь макетами — это уж точно на экране не выявишь. И такое «облако» — длинное, как колбаса, километров в 20–30 не поразишь термоядерной антиракетой, у которой радиус действия 2–3 километра».

На «колбасу», полагает Авраменко, надо направить мощное излучение специальных антенн, которые это излучение и сфокусируют в нужном месте. Фокусировка приведет к появлению плазмы — отсюда и название — «плазмоид».

А теперь можно представить себе летящую боеголовку, у которой рядом с одной стороны плазменная «дыра», а с другой стороны такой дыры нет — явная асимметрия! Соответственно и силы давления с обеих сторон разные, что приведет к закручиванию боеголовки. Оно столь значительно, что как показывают расчеты, центробежные силы при кувыркании боеголовки разрывают ее.

Поскольку луч практически безинерционен, он может быстро «перещелкать» все множество целей внутри летящей «колбасы».

Подобный «плазмоид» в системе ПРО будет работать почти постоянно — в случае, когда нет боевой тревоги, он станет сканировать небо, создавая защитный слой озона, который, как известно, катастрофически тает.

Для подтверждения идеи Авраменко совместно с ракетчиками провел эксперимент. Внутри аэродинамической трубы, которая полностью имитирует условия полета, поместили корпус головной части. Когда боеголовку обдували, рядом с ней с боку создали плазменную «дыру». Тут же возник крутящий момент в соответствии с расчетами.

Были и натурные испытания — на полигоне в подмосковных Химках из пушки пустили снаряд, представляющий из себя простую металлическую болванку. На трассе его полета создали с одной стороны плазменную «дырку» — снаряд значительно отклонился от точки прицеливания. Теперь оставались последние

натурные испытания — создать достаточно мощный плазмоид и опробовать его на летящих боеголовках.

Однако, на это денег у Минобороны нет, в Минобороне вообще считают пустой всю эту затею — очень, мол, сумасшедшая идея, нереальная. Вот кавалерия — это реально.

Но деньги на построение плазмоида нашлись. Из Тайланда, прослышав об экспериментах и задумках Авраменко, прислали письмо с предложением выделить ему нужное количество миллионов долларов для того, чтобы на Тайване поставить плазмоид.

То ли там очень заботятся о своем населении и хотят иметь свой национальный озоновый слой, то ли побаиваются могучего соседа — Китая, которому в свое время СССР передал технологию и оборудование для ядерного оружия, неизвестно.

Известно лишь, что денег у них больше чем у Минобороны России, и они согласны профинансировать новую разработку.

— Я построю — говорит Авраменко, — за эти деньги два плазмоида. Один поедет в Тайвань, а другой — фактически бесплатно — будет установлен около Москвы, пусть себе озонирует…

Но, как на любое оружие, для заключения контракта нужно разрешение Минобороны, а там категорически против. Зачем, мол, чужой стране давать преимущества?

Позвольте, но ведь «идея нереальна», бесперспективна — пусть себе разоряются другие! Может идея действительно сумасшедшая, хотя еще великие физики говорили, что недостаточно сумасшедшая идея совсем нереальна. Но молчит Минобороны, не желает снисходить до разъяснений…

Так и осталась идея плазмоида ни отвергнута, ни принята. К сожалению, при подготовке рукописи к изданию в канун нового 2000-го года скончался от рака бывший Главный конструктор Софринского центра сверхдальнего обнаружения академик Римилий Авраменко…

По нужным адресам

Плазмоид, вероятно помог бы при уничтожении или ослеплении множества спутников-шпионов, которыми забит космос. Только в СССР было запущено несколько тысяч «Зенитов» и «Космосов», сконструированных сначала на королевской фирме, а потом в Самаре. По случаю каждого такого запуска объявлялось, что-де очередной «Космос» продолжит «научные исследования». Если какой науке они и служили, то в основном военной и отчасти географии. Кроме наблюдения за передвижением войск и техники по всему миру, да попыток выявить ракетные шахты, со спутников с помощью установленных на них радиолокаторов составлялись точнейшие и подробнейшие карты, причем карты цифровые, которые закладывались в память компьютера.

Боеголовка межконтинентальной ракеты тоже имела локатор, который давал также цифровую картину «текущей» местности. Бортовой компьютер сличал эту картину с той, что заложена в его памяти, и направлял каждую разделяющуюся часть по «своему адресу». Точность попадания при этом составляла десятки метров и даже меньше.

Как видно, электроника стала теперь непременной составляющей ракетно-ядерного «щита». Без ее развития, без быстродействующих ЭВМ с большой памятью не могли проводиться колоссальные расчеты ядерных зарядов, задач ракетодинамики. Без нее не могли существовать радиолокация и ПРО. Бортовые компьютеры стали необходимыми и для авиации, применяющей ракеты класса «воздух-воздух», и «воздух-земля».