Бомбар-1

Геращенко Антон

– Да, Загоруйко.

– Родня нам или так... Однофамилец?

– Да, родня,-произнес Колька, краснея до слез.-Я правнук ваш.

Брови у Гаврилы Охримовича полезли на лоб:

– Как это?

Удивительный он человек! Вроде бы хитрый, прозорливый и такой... недогадливый.

– Как это?-растерянно повторил вновь Гаврила Охримович.
– Да у меня ж Гришка старший, он сам еще куга зеленая!..

– А вот я его внук!
– осмелев, брякнул Колька, не желая называть имя своего деда, потому что Гришка уже подбирался к ним подслушивать по-над стогом.
–

Но это не имеет значения. Ваш правнук и все! Об остальном долго рассказывать.

Говорил он напористо и так решительно, что Сашка еще раз уловил в нем что-то от Гаврилы Охримовича.

– Дело не в этом. Мы не те люди, за которых вы нас принимаете. Мы не беспризорники, понимаете? У нас есть дом, родители. Только мы... Мы из другого времени, одним словом. Вы только не смейтесь!.. Я вас очень прошу! Вы вот с Василием Павловичем говорили о том, как люди будут жить. Так вот мы уже в том времени и живем. Мы прилетели оттуда.
– Колька показал куда-то за плечо, где должно было вот-вот выйти из-за туч солнце.
– У нас корабль такой, на котором мы к вам прилетели. Машина у нас такая, понимаете, ма-ши-на!

– Так, так, так,-проговорил Гаврила Охримович, слушая и одновременно припоминая вчерашний разговор с мальчишками при Василии Павловиче.
– То-то мы с Василем... Чудные слова... И вообще... вы даже знаете, шо будет.

Момент настолько был серьезный, что Колька уже не мог говорить вот так, привалившись к стогу. Он вскочил. Вслед за ним - и Сашка.

– Одним словом, мы прилетели! Из будущего!
– сообщили они залпом председателю хуторского Совета.

– Та шо вы кажете!?-медленно приподнимаясь к ним навстречу, с удивлением выдохнул Гаврила Охримович.
– И вправду вы... оттуда? Да?!

– Ага! Да!
– перебивая друг друга, застрочили Колька и Сашка.-Мы эту машину сами сделали!.. Не совсем сами, конечно... Но сделали! Прилетели! Вы вот механиком работаете, верите, что такую машину можно сделать?

Гаврила Охримович подумал и твердо ответил:

– А как же, факт! Я всю жизнь с машинами. Оглядел зачем-то свои широкие, как лопаты, ладони с желтыми подушечками мозолей и въевшимся в трещины черным неотмываемым машинным маслом.

– Всю жизнь с локомобилями, шо веялки и молотилки крутят паром, с сепараторами, граммофонами... Машину можно любую смастерить. И шо угодно она будет для человека делать.

– Значит, вы верите нам!
– обрадовались Колька и Сашка, приплясывая. Верите?

Умолкли разом, замерли. То ли оттого, что солнце выкатилось из-за черной наволочи туч и охватило их ласковым теплом и светом среди пахучих трав, то ли уж такой исторический момент наступил, только захотелось им вдруг быть серьезными, почувствовали они себя будто и выше ростом, и шире в плечах.

Забывшись, Гаврила Охримович попытался было сдвинуть "со лба повязку, но поморщился от боли, отдернул руку. Вид у него был ошеломленный, глаза уже не смеялись. Он смотрел да мальчишек так, словно они были вровень с ним.

– Так вот!
– воскликнул Колька.
– Мы из будущего. Мы прилетели за вами, Гаврила Охримович. Вы ведь хотели посмотреть, как все будет, побывать в тех местах, где вы когда-то жили в мазанке. В Ростове, понимаете?

– Там теперь такой город вырос!
– подхватил Сашка.
– Вы и не узнаете!

– Полетели с нами!
– закончил за друга Колька.
– Собирайтесь, Гаврила Охримович!

– Погодьте, погодьте, хлопчики, - остановил их председатель, что-то быстро обдумывая.
– Вы кажете, шо улететь можно, спастись... А шо если... Шо если мне с вами людей переправить, а? Ведь осень же!.. Позамерзають бабы с детьми и ранеными в чибиях...

Колька и Сашка смотрели на Гаврилу Охримовича и не могли понять - о чем это он?

– Добре!
– произнес он обрадованно.-Так мы и зробим!
– Пока белые ушьются с Кубани та Дона, мои люди у вас перебудут. Переправляйте!.. Вначале баб с детьми, потом раненых...

– Да как же,..
– проговорил Колька растерянно.

– У нас всего одно место, - сказал Сашка.
– Только одного человека можем взять.

– Одного только?!-воскликнул председатель и замолчал. На него будто дунуло холодным ветром - глаза погасли, лицо потемнело.

– Мы ж прилетели за вами, - затеребили его мальчишки рукава гимнастерки. Гаврила Охримович!..

– Э-э, нет, хлопчики, - произнес председатель задумчиво.
– Обо мне и не кажить, у меня ж люди. Как бы это я... И вообще!.. Посмотреть, конешно, хотелось бы...

– Ну так и давайте!

– Посмотрите и назад вернетесь. Мы вас туда и обратно? привезем.

Гаврила Охримович взглянул на них серьезно и будто отрубил:

– Нет, хлопцы, нет!.. Некогда мне разъезжать на вашей машине. Тут каждый час дорог! Много дел в хуторе. Сейчас вот людей надо спасать, а потом хаты отстраивать, сожгли ж все. А победим - нужно новую жизнь строить. Не могу, хлопцы! Хотелось бы хоть краем глаза глянуть, но не могу. И не уговаривайте.

Мальчишки заскучали, оставили в покое рукава его гимнастерки. Почувствовали: это все, раз уж Гаврила Охримович решил, - его не переубедишь.

"А если... бабушку Дуню взять?"-подумал Колька. Ведь она жила тяжело, в нищете, так, что, вероятно, за всю свою жизнь не смогла бы припомнить дня, когда она не работала с утра до вечера и не думала, чем накормить сыновей. Наверно, ей хорошо бы очутиться в светлой и просторной квартире на девятом этаже, полежать на мягком диване, искупаться в белой ванне, посидеть за праздничным столом.

– Может, бабушка Дуня полетит? Если вам нельзя.

– Та вы шо!
– вырвалось у Гаврилы Охримовича. Он рассмеялся.
– Шоб она полетела? От нас, от Гришки? Самой, значит, жить хорошо, а внуки пусть здесь бедствуют? Ни за шо она не согласится. Даже и балакать вам с ней не стоит.

– Тогда, может, Гришку взять?
– предложил Сашка.
– Он бы в школу с нами ходил, ему же учиться хочется.

– Гришку?

Гаврила Охримович задумался.

– Вам же трудно с ним, и заниматься некогда, - поддержал друга Колька. Азбуку и ту не можете с ним всю выучить.