Бомбардировщик
Шрифт:
— Вероятно, я должен был представить… — Он повернулся к Блессингу.
— Фельдфебеля Блессинга я уже знаю, — холодно сказал Лёвенгерц.
— О да, совершенно верно, поэтому-то я и должен сообщить вам, что Блессинг тоже работает на нас.
— Могу я посмотреть ваше удостоверение личности? — спросил Лёвенгерц.
— Увы, мы не носим с собой никаких документов, кроме вермахтовского пропуска, но вы можете позвонить ко мне на службу, если вас что-нибудь волнует.
— Меня ничто не волнует, — буркнул
— Отлично. Штаркхоф махнул рукой в сторону двери: — Давайте выйдем. На свежем воздухе вам, возможно, будет лучше… — Он надел шляпу и вышел на яркий солнечный свет. Похищен секретный документ, герр оберлейтенант, — сказал Штаркхоф, когда понял, что Лёвенгерц первым разговор начинать не намерен. Помолчав немного, Штаркхоф добавил: — И у нас нет сомнений относительно того, кто именно похитил этот документ.
— Я полагаю, — медленно произнес Лёвенгерц, — что вы пришли сюда вовсе не для того, чтобы хвастаться передо мной своими успехами.
— Совершенно верно, — согласился человек в штатском. — Мы, несомненно, оценим вашу откровенность в содействие.
— Что касается откровенности, то мы, разумеется, будем откровенны в любом случае, — заявил с едва заметной иронической ноткой Лёвенгерц. — А вот относительно содействия… Пока, вы не выскажетесь яснее, мы не в состоянии судить, принесет ли оно какую-нибудь пользу.
— Дорогой коллега Лёвенгерц, — возразил Штаркхоф, — вам следовало бы быть более обходительным с таким пожилым человеком, как я. Похищен секретный документ, и его надо во что бы то ни стало вернуть на место.
— Вот медицинская часть, герр доктор, — вмешался Блессинг, показывая на домик.
— Документ был похищен из этого дома, — объяснил Штаркхоф Лёвенгерцу. — Мы знаем, кто похитил его, но не имеем…
— …улик, — закончил фразу Лёвенгерц.
— Совершенно верно, — подтвердил Штаркхоф. — Преступник сначала незаконно овладел документом, а похитил его позже.
— Если это означает, что кто-то сначала где-то спрятал его, а потом пришел за ним, то почему бы не сказать об этом более ясно? У вас нет этого документа, следовательно, вы не поймали вора на… — Лёвенгерц не закончил фразы.
— Вы хотите сказать: на месте преступления, дорогой друг? Что ж, вы смело можете сказать это. — Быстро повернувшись, Штаркхоф добавил: — С поличным, дорогой Блессинг.
Блессинг улыбнулся. Трудно было догадаться, кого Штаркхоф хотел поставить в дурацкое положение: Лёвенгерца или Блессинга. Лёвенгерц спросил:
— Кто-нибудь из моей эскадрильи?
— Унтер-офицер Гиммель, — произнес Блессинг.
— Гиммель? — удивился Лёвенгерц. — Ну что вы, не может быть! Я готов поручиться за него собственной головой.
— Не слишком ли это поспешное заявление, герр обер-лейтенант? — подчеркнуто спросил Блессинг.
Некоторое время они шли молча. Потом Штаркхоф заметил:
— Конечно же нет. Герр обер-лейтенант сказал так потому, что они товарищи по оружию.
— Гиммель — отличный летчик, прилежный работник и вполне лоялен, — сказал Лёвенгерц.
— Дорогой коллега Лёвенгерц, — нудно произнес Штаркхоф, — судить в этом случае не вам. Мы считаем — и имеем все основания для этого, — что документ из медицинской части украл Гиммель. Мы просим вашего содействия только для того, чтобы вернуть этот документ на место.
— Каким же образом я могу помочь вам?
— Благодарю вас. Вчера вечером этот документ был в прикроватном шкафчике унтер-офицера Гиммеля. Сегодня утром, когда Блессинг прибыл в домик, чтобы арестовать Гиммеля, того на месте не оказалось. Документа в шкафчике тоже не было. Единственным, с кем Гиммель встретился сегодня утром, были вы…
— Что же, по-вашему, Гиммель сделал?
— Возможностей очень много: он мог выучить содержание документа наизусть и затем уничтожить его; он мог надежно спрятать его, с тем чтобы изъять документ из тайника позднее, и, наконец, мог передать его своему сообщнику.
— Неужели вы серьезно считаете, что Гиммель шпион?
Штаркхоф пожал плечами.
— А как он мог получить доступ к этому документу? — спросил Лёвенгерц.
— Видимо, случайно. Четырнадцатого числа текущего месяца Гиммель проходил обычный медицинскнй осмотр. Когда он зашел в кабинет начальника медицинской части, чтобы подписать свою карточку, документ лежал на столе начальника.
— Улика весьма косвенная, — сказал Лёвенгерц.
— Я придерживаюсь иного мнения, — заявил Блессинг.
— А я склонен согласиться с Лёвенгерцем, — вмешался Штаркхоф. — На основании такого доказательства уверенного обвинения не предъявишь. Начальник медицинской части был, бесспорно, неосторожен. Секретные документы надо держать в сейфе. — Он пристально смотрел на Лёвенгерца. — Ну, ничего! Если преступник будет уличен, а документ — возвращен на место, то необходимость вовлечения в это дело тех или иных сослуживцев Гиммеля или старших офицеров отпадет. Вы понимаете, меня, герр обер-лейтенант?
— Да, понимаю.
— Отлично. Командир части был настолько любезен, что проявил интерес к нашему делу. Если вы не возражаете и у вас есть время, зайдемте к нему, герр оберлейтенант.
Они направились к домику, где размещался штаб. Блессинг шел впереди. Командир части увидел их, наверное, в окно и вышел навстречу. На нем были сапоги. бриджи и серая форменная рубашка. На шее поблескивал Рыцарский крест — мечта всех немецких летчиков.
— А-а, дорогой доктор Штаркхоф!
— Хайль Гитлер, — бодро ответил Штаркхоф, сняв шляпу и поклонившись.