Бомж детектив
Шрифт:
Успокоившись, я вкратце обрисовал Славе создавшуюся ситуацию. Покойничек развеселился, и от его неудержимого смеха погасла лампада. Стало опять немного жутко, поэтому я предложил выбираться из этого не очень веселого места.
– Родной мой, ты почему кричал?
Моя подруга видела, что кто-то лезет в окошко, но не могла разглядеть лица.
– Смешно было.
Ответил Худык и с шумом свалился около несчастной девушки. Увидев живого покойника, моя лапочка дала такого стрекача, оглашая сонную деревню воплями о помощи, что я, в данный момент, вылезая из окна, упал обратно в церковь.
На этом рассказ дядюшки закончился, и мы так и не узнали, чем же закончилась эта история».
– Вот видишь, как за приятной беседой можно дорогу скоротать. Будьте любезны – Московский вокзал.
Дядюшка размашисто махнул в сторону. Впереди вырисовывался силуэт стелы на площади Восстания.
Я давно не был в этой части города, но сразу вспомнил обиходное название сего монументального сооружения, поставленного в правление Горбачева и, по мнению абсолютного большинства горожан только изуродовавшего вид площади.
– У меня есть предложение обосноваться именно на этом вокзале. – Дядюшка вопросительно посмотрел на меня.
– Вы знаете дорогой Дядюшка, я ведь и сам собирался вечера своего вынужденного пребывания в бездомной ипостаси проводить именно на Московском или Витебском вокзале. Поэтому возражений не имею.
– Вот и чудненько! Тем более, что здесь меня многие знают, а это не маловажно. Да и я многое знаю о местах дислокации бомжей и представителей закона.
Мы свернули с Лиговского проспекта на Невский, и двинулись к центральному входу на вокзал.
Я посмотрел на Дядюшку с большим интересом и решил спросить его о давно мучившем меня вопросе:
– Дядюшка, я все больше и больше удивляюсь Вам. Ваша речь не состыкуется с моими представлениями об опустившихся людях, коими, как бы то ни было, являются бомжи. Вы знакомы с Петром и видимо, хорошо знакомы, а это тем более удивительно, так как я Вас вижу в первый раз! Хотя с Петей вырос практически вместе с пеленок! Как такое может быть?
Дядюшка остановился перед входом, достал беломорину, неспешно закурил, и явно наслаждаясь от затяжек табака, сказал:
– Я расскажу о себе обязательно. Отвечу на все Ваши вопросы и рассею все Ваши сомнения. Но это будет потом. Через месяц. А пока давайте вступим в жизнь, о которой Вы знали только понаслышке. Прошу!
И Дядюшка широким жестом толкнул дверь.
– Убива-ают!!!
Я содрогнулся и шарахнулся в сторону.
Около скамейки мужчина громадного роста, с синим носом, отдающим блеском вороненой стали, держал за шиворот явно бомжиху неопределенного возраста и не торопясь, размахиваясь, бил ее своим огромным кулаком.
Женщина орала и пыталась вырваться. Она начала быстро рвать на кофте пуговицы, чтобы выскользнуть из нее и освободиться от «молотобойца».
– Э-э, а мы не должны… – Начал было говорить я, внутренне содрогаясь от воплей.
– Нет, не должны. – Быстро понял меня Дядюшка.
Он посмотрел с сожалением на бомжиху и назидательно добавил:
– Никогда, ни во что, нигде! Не вмешиваться. Таков закон выживания на этом дне жизни. Во всяком случае, пока ты не приобрел хоть некоторое признание от других бомжей. Законы здесь очень жесткие и жестокие.
Как видишь, никто другой не вмешивается в это избиение. И поверь мне – если кто-то неизвестный, а ты сейчас относишься к этой категории, начнет вмешиваться, то через пару минут здесь будут другие знакомые этого господина. И тебе мало не покажется.
Да и подруга эта, которую сейчас видишь, уж поверь мне, вступит в потасовку не на твоей стороне.
– Я постараюсь запомнить. – Несколько ошарашено проговорил я. Порядочки тут, понимаешь ли.
– Милиция тоже на подобные вещи старается глаза закрывать. – Проговорил Дядюшка.
– Почему? – Удивился я.
– Если с каждым бомжом разбираться, то здесь потребуется целая рота ментов. Особенно вечером. Но ты правильно пойми, порядок на вокзале есть и бомжи, да и просто хулиганье разное, это знает. Слышал, наверное, такое выражение: бойцы невидимого фронта? Вот и здесь они существуют.
Мы шли по внутренним дворам вокзала, и я все больше убеждался, что прожить целый месяц в состоянии бомжа будет совсем не просто. Причем не просто – это еще мягко сказано!
Все вокруг было не привычно для обычной жизни, в какой раньше я обитал. Здесь витал какой-то свой, особенный аромат города. Проходя мимо различных групп людей, вместе с косыми взглядами ощущались прямо-таки волны подозрительности, недоверия и ненависти.
Многим из нас знакомо чувство, когда тебе недобро смотрят в затылок. Так вот здесь казалось, что недружелюбно смотрят со всех сторон! У меня начало ломить в голове.
«Господи, я всего лишь полчаса в этой шкуре, а мне уже безумно хочется домой!» – подумал я. «Может плюнуть на это дурацкое пари и вернуться? Женюсь на Мирке, тем более все равно я хочу жениться именно на ней, а не ком то другом».
Я тяжело вздохнул, посмотрел на Дядюшку, не спеша идущего чуть впереди и уже было открыл рот, чтобы сказать о своем желании, но тут мой напарник повернулся, и как обычно пристально глядя в глаза, сказал:
– Конечно, можно наплевать на пари, развернуться и спокойно вернуться в свою жизнь. Все это можно. Уважать тебя за это меньше никто не станет. Тем более, почти никто об этом договоре и не знает.
Дядюшка помолчал, достал папиросу и не торопясь закурил. Я тоже молчал, так как понял, что Дядюшка сейчас скажет что-то важное, возможно нужное для меня.
– В жизни каждого человека бывают моменты, когда надо по-другому посмотреть на мир. Я не говорю, что жизнь надо в корне менять. Но знать другую изнанку жизни, города, в котором ты живешь – надо.