Бомж детектив
Шрифт:
И еще: самый тяжелый всегда первый день, везде, в любой обстановке. Потом будет легче, намного легче. В армии ведь служил? – Скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Дядюшка.
Я молча кивнул.
– Вот так и здесь. А на первых порах я тебе буду немного помогать, чтобы не совсем забросить тебя в пекло дна города.
– Хорошо, – тихо сказал я, собираясь с мыслями – Вы, наверное, правы. Я стисну зубы и выдержу.
Да, выдержу! – Уже громко и увереннее сказал я. – Назло всему!
– Вот и молодец! Ты, кстати, не обижайся, что я сразу перешел на «ты». Так будет значительно легче именно тебе. И меня называй на «ты». А то, как-то странно будет, бомжи, а друг другу выкают.
– Договорились Дядюшка. – Уже значительно бодрее проговорил я. – И позволь тогда вопрос, тебя называть как, Дядюшка? Или в этом прекрасном обществе у тебя другая кликуха?
– Вот молодец, исправляешься! Звать меня здесь, да и в другой жизни, о которой как обещал, потом расскажу, именно Дядюшка. Ну вот, пошли братец дальше. Покажу тебе все клоачные места сего прекрасного вокзала.
Слово «прекрасный» говорю без издевки. Я очень люблю этот вокзал и вообще весь Питер. Между прочим, если ты думаешь, что в Москве меньше таких выгребных мест, то сильно ошибаешься. В Москве их еще больше. Город больше и разной гадости больше.
Клоачные места меня не порадовали. Я предполагал, что жизнь на «птичьих» правах не сахар, но увиденное вызывало во мне чувство брезгливости и жалости. Это как будто идешь по центральной улице, везде огни, реклама зазывает в хорошие магазины и рестораны, а потом сворачиваешь на тихую улочку, и мир меняется. Всего-то несколько шагов, а все уже по-другому. Ни рекламы, ни сияющих огнями бутиков. Даже прохожие, которые попадаются на глаза, кажутся одетыми иначе, проще, не вызывающе.
Первая ночевка
В первую ночь мы с Дядюшкой ночевали в каком-то полуподвале, в здании недалеко от разъездных путей. Что это за здание и для чего оно служит, я так и не понял. А Дядюшка на вопрос ответил, что-то невразумительное, типа таких зданий и зданьицев здесь полно и для чего они нужны, одному Богу известно.
– А нас отсюда не погонят? – Мне было не очень уютно на каких-то полатях, но уходить уже не хотелось. От одной мысли, что придется опять искать ночлег, мне становилось плохо.
– Нет, сегодня не погонят. Но утром надо будет рано уйти, будет обход.
– Откуда ты знаешь? – Я удивился. Вроде весь день провели исключительно вдвоем. Почти ни с кем не заговаривали, а поди, же ты, Дядюшка знает, что ночевать можно спокойно.
Правда, когда мы днем перекусывали у ларька, Дядюшка купил все-таки на свои деньги гамбургеры и пиво, предупредив, что это в первый и последний раз, так вот там только и перекинулись парой, по моему мнению, незначащих фраз с какими-то другими бомжами. От этих двух бомжей несло смрадом так, что я все старался встать с наветренной стороны.
– Мне ребята сказали, сегодня ночью обхода в этой части не будет.
– Что-то я не помню такого. – Удивился я. – Они говорили о Митриче, который с женой помирился. И все, пожалуй.
– Верно. Митрич помирился с женой, значит, она к нему сегодня придет, и он обходить не будет. А утром, чтобы по участку не было замечаний он быстренько все обежит. При этом будет гнать взашей все, что под руку попадется, от бомжей до бездомных собак. Мужик он здоровый, под руку лучше не попадаться.
Так, давай спать. Утром рано вставать, и я пойду знакомить тебя с местным контингентом. Сегодня они на тебя посмотрели, составили мнение, поэтому завтра мы сразу увидим, в какие группы тебе можно будет ходить, а куду лучше не соваться.
– Лучше сейчас расскажи, я обдумаю за ночь все.
– Нет. Завтра. Пока дойдем до основных клоповников, я тебе все и объясню. Спокойной ночи Ваня.
– Спокойной ночи. – Тяжело вздохнул я и постарался поудобнее устроиться на лежаке. Что-то я за этот день развздыхался, да все тяжело как-то. Поплакать что ли в подушку, говорят, помогает, когда плохо на душе. Жаль, подушки нет, а то точно бы разрыдался от переизбытка негатива.
С мыслями о Мирке я не скоро, но заснул.
Проснулся от ощущения, какого-то дискомфорта. Было чувство, что по мне кто-то ходит. Я испуганно открыл глаза. Нет, мне не почудилось! На моем животе сидела огромная крыса и спокойно мыла свою мерзкую зубастую мордочку!
– А-а!!! Тварь! Убью сволочь!
Я заорал так как, наверное, никогда не кричал в жизни.
Крыса, однако, даже не думала слезать с моей груди. Она смотрела мне в глаза, с каким-то удивлением и даже брезгливостью.
Краем глаза я заметил, что Дядюшка не спит и тоже наблюдает за мной. Наблюдает со спокойствием и даже интересом.
Резко смахнув крысу с себя, я вскочил с лежака и, подпрыгнув, наступил на мерзкое животное, всей массой своего тела пригвоздил ее к полу. Крыса даже не успела пискнуть. Похоже, у нее был сломан позвоночник.
– Это хорошо, что ты ее убил сразу, – заговорил Дядюшка, – иначе она бы запищала и неизвестно, сколько ее сородичей прибежало бы сюда. Особенно если она состояла на верху иерархии крысиной стаи.
– Как это? – Все еще внутренне переживая случившееся, спросил я. Поискал глазами по сторонам, увидел подобие совка и подправляя ногой трупик животного, подцепил тушку на совок.
– Очень просто. Крысы живут стаями и приходят на помощь друг другу. Ты разве не читал о жутком случае с одним из дворников?
– Каком случае? – Я замер с поднятой ногой, собираясь выйти из полуподвала, чтобы выбросить тушку.
– Иди, выброси, только подальше, а потом я тебе расскажу. Все равно уже скоро вставать. Рассвет уже начинается.
Я вылез на свежий воздух, и аккуратно размахнувшись, далеко бросил убитое животное вместе с совком.
Вернувшись, застал Дядюшку за непонятным занятием. Тот брызгал из маленького баллончика неприятно пахучую жидкость на пол и проем входа. Побрызгав, завернул колпачок и спрятал в карман штанов.