Бонус для монсеньора
Шрифт:
– Замолчи!
От неожиданности Марина икнула и в самом деле замолчала. Светлана поднялась со своего места, гневно глядя на подругу:
– Что ты за человек такой?! Тебе Бог счастье подарил! Трое детей. Да все славные и здоровенькие. А ты счастья своего не видишь. Смотри, прогневишь Господа. Накажет он тебя!
– Пошла ты! – снова поперла на нее Марина. – Учить она меня будет. Говорю тебе, я не такая! Не нужны мне дети. Одна докука от них! Надоели, паразиты!
Голос у Марины был пронзительный. Конечно, дети все слышат! И не такие
– Утомилась я что-то сегодня, – пробормотала Марина заплетающимся языком. – Вроде бы и не делала ничего. А прямо на ходу сплю.
И она в самом деле вознамерилась прилечь прямо за столом. Подругам удалось перетащить ее в комнату. И пристроить на диване. В комнате тоже было довольно грязно. Но вот странно, игрушек по углам было разбросано удивительно мало. Да и детские вещи как-то сиротливо устроились только на одном кресле. Кире доводилось бывать в домах, где и один ребенок умудрялся заполнять собой куда большее пространство. А тут ведь целых трое. Странно.
– Они что, совсем из своей комнаты не выходят?
– Ваня говорил, что мать и бабка редко их оттуда выпускают, – шепотом отозвалась Светлана.
– И гулять не водят?
– Редко.
Маленькие дети, и целый день заперты в комнате, где единственное окно крепко забито. Сидят без свежего воздуха, а никому и дела до этого нет!
– Но сейчас мать спит. А бабки нет. Позовем их?
Светлана колебалась. Но в конце концов кивнула. И все три женщины шагнули в детскую. Дети сидели на кровати, напряженно выпрямившись, и молчали, глядя на незнакомых теть.
– Привет, – решилась первой нарушить молчание Кира. – Вы тут играли?
Глупый вопрос. Будто бы она сама не видела, что ни во что дети не играли. А просто сидели. Но та самая кудрявая девочка неожиданно заговорила:
– Иглали! В поезд иглали! Нас папа везет! Чух-чух!
Услышав сигнал, мальчишки тоже радостно зачухали и запрыгали на кровати, словно в самом деле куда-то ехали.
– Папа тоже едет! Папа едет!
Леся умиленно слушала детский лепет.
– Какие хорошенькие ангелочки! – прошептала она. – Правда, Кира?
Но Кира стояла с каким-то странным лицом.
– Слушай, детка, – шагнула она к девочке. – А куда это вы с папой едете? К морю?
– Нет! Кататься!
– В другой город?
– Далеко!
– А мама с вами?
По лицу девочки скользнула тень сомнения.
– Нет, – покачала она головкой. – Мама злая. Мама больная. Мама дома будет. С бабой. А мы с папой. И с тетей!
Кира посмотрела на Светлану. Поняла она или нет? Ее муженек собирался прихватить деток и свалить в дальние страны с какой-то тетей. Интересно, что за тетя такая согласилась взять на себя обузу в виде трех пусть и милых, но еще очень маленьких деток? И в курсе ли Марина о грядущей в ее судьбе перемене? Судя по ее словам, нет. Но все же следовало этот вопрос прояснить.
И оставив Лесю и Светлану забавляться с детьми, Кира вернулась в большую комнату, чтобы добудиться Марину. Но, шагнув через порог, Кира замерла. Возле Марины стояла та самая глухая старушенция с уложенной седой косой вокруг головы. Сейчас она почему-то всхлипывала, повторяя имя Марины.
– Что с вами? – окликнула ее Кира.
Старуха не обернулась. Ах, да! Она же глухая! И шагнув, Кира взяла ее за плечо. Бабка резко обернулась. И, видимо, узнала Киру. Потому что лицо ее исказилось вроде бы от страха. Она открыла рот и завопила:
– Убила! Убила! Помогите! На помощь! Спасите!
Голос у нее был еще громче и пронзительней, чем у Марины. У Киры зазвенело в ушах. И даже ветер поверх головы просвистел. А старуха продолжала надрываться:
– Убийство! Люди добрые! Да что же это делается! Помогите!
– Что вы городите, сумасшедшая? – возмутилась Кира и тряхнула старуху, совсем забыв, что та ее не слышит.
Но бабка неожиданно обмякла в руках у Киры. И не ожидавшая этого девушка уронила тяжесть на пол. На шум из комнаты выглянули дети и Леся со Светланой.
– Баба! Спит! – обрадовалась девочка.
Мальчики только сосредоточенно сопели, поглядывая на взрослых. Один из них взял за руку Светлану. Другой посмотрел на брата и тоже взялся за юбку Светланы. Так они и стояли все втроем. А Леся подошла к Кире и спросила:
– Что с ней?
– Не знаю! Сначала про убийство вопила. Меня убийцей обозвала. А потом в обморок рухнула.
– Чокнутая!
– Точно!
– Надо Марину будить, пусть со своей матерью сама разбирается. Наверное, ей не привыкать.
– Ага.
И подруги повернулись к диванчику, где они оставили Марину. Выглядела она неважно. Сон явно не пошел ей на пользу. Черты лица заострились еще больше. А сама она словно совсем высохла. Кожа да кости. И где же вся красота? Спящая Марина напоминала восковую куклу. Что-то такое шевельнулось в памяти у Киры. Она хотела предупредить подругу, но Леся уже подошла к Марине и принялась тормошить ту.
– Вставай, соня! Не время валяться! С твоей матерью совсем плохо! Вставай!
Марина не просыпалась. И ее тело двигалось как-то совсем уж безвольно. И внезапно до Киры дошла страшная правда.
– Леся! – вырвалось у нее.
И горло свела судорога. Но Леся и сама смекнула, что дела с Мариной обстоят странно. Отступив на два шага, она прошептала:
– Кира, она… она… с ней… Кира, она же неживая!
И испуганно взвизгнув, Леся отскочила в сторону. Как раз туда, где на полу лежала мать Марины. Споткнувшись о нее, словно о куль с мукой, Леся тоже полетела на пол. Ударилась головой о шаткий столик, с подложенными под его ножки кусочками свернутой газеты. Столик зашатался, и с него посыпалось разное барахло. Катушки ниток, пустые баночки из-под йогурта, почти полная окурков пепельница и даже круглое красное яблоко.