Бонжур, Антуан!
Шрифт:
– Вы прекрасно выглядите, мсье президент, – отозвался я с должной светскостью. – Никогда не скажешь, что между вами и кузеном столько лет разницы. Правда, особого сходства я не улавливаю.
– Все, кто знал нас, говорили, что мы весьма похожи, – настаивал президент, обольстительно улыбаясь. – Бедный кузен, он мог бы ещё долго жить и наслаждаться жизнью…
На пороге возникла горничная: кушать подано. Мы двинулись в столовую. Старинный стол заставлен тарелками, тарелочками, вазами, бокалами всех видов и назначений. В каждом приборе по три ножа с монограммами. В плоской хрустальной вазе плавают бутоны роз.
И что же я? «Да, да, мадам, масса
Развернул хрустящую салфетку, в углу её красными нитками вышита вязь из пяти букв: П.Б.Д.Л.Г – вот какая великолепная монограмма у моего президента! «Это манифик, необыкновенно тонкая работа, а сколько вложено труда, мадам де Ла Гранж своей рукой вышивала эти прелестные монограммы, это адорабль, не правда ли, мой юный друг…»
Командир сейчас обернётся и скажет: «Виктор, кончай трёп, займись делом!»
– Анастасия Ефимовна, извините, что прерву вас, я хотел бы воспользоваться вашим любезным присутствием на нынешнем торжестве и попросить вас перевести стихи, которые подарил мне мсье Поль Батист. Мне сказали, там есть баллада о человеке, который предал партизан.
– Мой друг говорит, – зашелестела Буш, – что он с удовольствием послушает, как звучит эта прелестная баллада на русском языке. Он спрашивает, кто переводил вам её?
– Барон Мариенвальд. Правда, по памяти.
– Не правда ли, барон прекрасный человек? В последние годы он ведёт несколько замкнутый образ жизни, но, говорят, у него предстоят перемены…
– Простите, вот брошюра. Я правильно открыл?
Она нацепила очки, долго читала, пришепетывая губами, потом начала нараспев:
– Уже минуло двадцать лет… Наши друзья погибли за родину, но гибель их не была напрасной, и мы не забудем их. Они покинули своих детей и жён, чтобы отстоять справедливость на нашей земле. Но однажды студёной ночью сорок четвёртого злой человек выдал наше убежище людям, одетым в серое. Земля Валлонии впитала кровь одиннадцати мучеников из разных стран. Для Сопротивления Арденн это была горькая битва, и убийцы были удивлены, что не смогли покорить тех людей, которых они считали жалкими бандитами. Прохожий, остановись и задумайся перед этими печальными камнями и, если ты добрый христианин, помолись об усопших.
Все сходилось, все! Правда, о мосте там не было ни слова, только об убежище, но это ведь стихи, они имеют право на поэтическую вольность.
– Шарман! Манифик! – шептал президент. – По-русски это звучит столь же красиво?
– Адорабль, – шелестела мадам.
– Наверное, я скверно перевела, – извинялась Анастасия Ефимовна. – Я чувствую, что стихи написаны сильно, с искренней болью, но я же не профессиональный переводчик.
– Почему только там сказано: «Студёной ночью…»? – мимолётно удивился я и похолодел, поняв, что сейчас все обрушится.
– Вы очень тонко заметили это, мой юный друг. В стихах написано буквально «февральской ночью», но по ходу перевода я подумала, что «студёной» звучит более поэтически, не так ли? – Голос её становился все тише, вот-вот совсем заглохнет. Нет, все же она дошелестела: – Я вижу, вы прекрасно чувствуете язык поэзии…
Черт бы побрал всех этих «друзей». Окончательно все запутали. «Кабаны» погибли в июле, а тут февраль. Все сошлось – кроме зимы и лета.
– Что же стало с предателем? – спросил я, будто этот вопрос должен был принести мне облегчение. – Его поймали?
Президент
– Итак, вы хотели узнать о предателе, – нашёптывала над столом урождённая Буш, словно бы не замечала горничную, которая в это время ставила перед ней свежую тарелку. – В самом деле, говорит мой друг, эта история весьма поучительна. Немцы заслали предателя в отряд, чтобы узнать, где находится убежище Виля. Предатель вошёл в доверие к партизанам, разведал дорогу и подступы к штабу – и все это сообщил немцам. Четыре немецких танка и рота солдат на рассвете ворвались на лесную дорогу, которая вела к убежищу Виля. Начался неравный бой. Партизаны мужественно оборонялись, подбили, как говорится на военном языке, головной немецкий танк. Кровопролитный бой продолжался до самого вечера. Одиннадцать человек отдали свои жизни в этом бою, но, когда немцы ворвались в убежище, там уже никого не было: партизанское соединение вместе со штабом скрылось в соседнем лесу. После войны предатель был разоблачён. Его звали Рене Детай. Он был предан суду и приговорён к расстрелу. Мой друг Поль Батист присутствовал при этой казни. Детая расстреляли в цитадели, у той же стены, где немцы уничтожали свои жертвы [3] .
3
Этот эпизод с предательством является реальным фактом.
Итак, предатель получил возмездие, а мой отец и не был предан. Отец погиб в открытом бою. Не следует верить легендам. На этом тема закрывается. Я найду Матье Ру, и он просто расскажет мне о том, что было на мосту, как протекал тот открытый бой, в котором не было ни предателей, ни преданных. Просто появились непредвиденные мотоциклы, а на тех мотоциклах стояли непредвиденные пулемёты, и непредвиденные молодые парни в чёрных кожаных куртках открыли непредвиденный огонь – вот так, выходит, с ними было. И дело в шляпе. Посидим мы с Матье за столиком, выпьем по рюмочке, и я уйду умиротворённый.
– У вас задумчивый вид, – заметила урождённая. – Мой друг высказал предположение, что эти стихи произвели на вас такое сильное впечатление. Вы, конечно, жалеете этих несчастных мучеников. Из-за одного негодяя погибло одиннадцать жизней.
– Десять, – поправил я почти безотчётно, ибо в этот миг уяснил себе, что никогда не поверю в непредвиденных молодых парней с непредвиденными пулемётами.
Она удивилась, но всё же перевела. Президент улыбнулся.
– Разумеется, вас поразило это трагическое совпадение, тут и там – одиннадцать мучеников. Но возмездие осуществилось, предатель погиб позорной смертью, и никто не оплакивает эту смерть.
– Да, конечно, их было одиннадцать, вы правы, мадам. – Я уже полностью овладел собой: не время и не место расслабляться в этом доме. – И стихи, которые вы перевели мне, чудесны.
– Но всё же в нашем случае их было не одиннадцать, – заметил президент, глядя на меня испытующим взором. – Вы забываете, мой юный друг, что «кабаны» должны были в ту ночь освободить на мосту машину с политическими заключёнными. Как удалось установить, в машине находилось пятнадцать узников. «Кабаны» трагически погибли и не сумели освободить заключённых. Их увезли в Германию и расстреляли.