Бонжур, Антуан!
Шрифт:
– Я мастер по дереву. Столяр. У меня небольшая мастерская. Но сейчас работы стало совсем мало. А жизнь дорожает. Меня многие сторонятся, потому что я люблю нашу родину и всегда говорю за неё правду. А здесь я есть эксплуатированный и закован в цепи капиталистических стран.
ГЛАВА 3
– Давай, старик, выкладывай, – требовал я, обнимая рыжего. – Ты хороший старик, но сначала давай выкладывай.
Я был навеселе, в голове позванивало, но нить мыслей я не терял и поспевал всюду. Говорили одновременно в четырех углах, и везде мне было место.
Сейчас на очереди у меня рыжий, так я мысленно окрестил
– Бон санте, – ответил рыжий, поднимая бокал с вином.
– Давай санте, – согласился я. – А я слово дал, что до всего докопаюсь. Знаешь, кому – самому президенту.
– О, президент! – рыжий, конечно, не понимал меня, но слушал внимательно и улыбался.
Он выпил и растаял, язык у него вмиг развязался.
– Тогда он положил на стол кусок хлеба и пистолет, – добросовестно переводил Иван. – А Борис стоял перед столом. Но пистолет был не заряжён, так что он не боялся. И он отошёл к окну – для хитрости. А сам смотрит, что этот русский сначала схватит? Если возьмётся за хлеб, значит, его боши послали. И что же, ты думаешь, он схватил?
– Конечно, пистолет, – с восторгом угадал я.
– Да, он схватил пистолет. А ведь сам был худой, как палка. И он повернулся к этому русскому и засмеялся: «Ты меня не убьёшь, там пустая пуля». Чужой его не понял и не выпускал пистолет. И он подумал: «Это большой человек. Он пришёл в свободную страну. Он может остаться здесь, никому не служить и быть свободным. Но он хочет драться с ботами, потому что он большой человек». Тут чужой увидел, что его пистолет пустой, и тоже засмеялся. И он сказал: «Совьёт, Моску». Но он и без того знал, что это русский, ему утром дали звонок из префектуры, что двое русских сделали побег из шахты и их надо ловить. Но он не такой плохой человек, чтобы выдавать русских для бошей. Он служил тогда полицейским, но сердце его было с партизанами. «Совьёт – это бон, – сказал он русскому, – положи пистолет и ешь хлеб». Они с ним поужинали, выпили вина, и он повёл его к попу, потому что поп понимал русский язык. Борис очень хорошо ел, он хотел много есть.
– Едем к попу, – я вскочил с дивана, – пусть священник расскажет дальше.
– Антуан звонил к кюре, – остановил меня Иван. – Он уже спит. Кюре рано ложатся спать, потому что им делать нечего, – Иван тоже был на взводе, но держался молодцом, по-партизански.
– Он хочет опять выпить этот напиток, – продолжал Иван, кивая на рыжего. – Он рад, что Антуан пригласил его сюда, он давно никому не рассказывал об этом. Он положил на стол кусок хлеба и пистолет, он нарочно так сделал…
Я обнял рыжего.
– Спасибо, старик. Ты спас моего отца. Просто не знаю, как отблагодарить тебя. На, возьми, – я вытащил из кармана пригоршню значков. Рыжий долго и тщательно выбирал, пока не остановился на владимирских Золотых воротах. Я прицепил значок к его пиджаку.
Луи позвал меня с другого конца стола.
Стол был длинный, во всю комнату, и я шёл вдоль него, цепляясь за спинки стульев и улыбаясь всем, кто сидел за столом: так радостно мне было с этими людьми в этот вечер в этой комнате. Даже эти эмигрантки, которые прикатили из Голландии и были сами по себе, не могли испортить мне настроение.
Я со всеми на «ты», все мне друзья, а Луи запретил мне называть его «мсье». «Я тебе не „мсье“, – сказал он, – я тебе друг и коммунист». И Шульга свой парень, немного смешной и жалковатый, он всё время словно бы заискивает передо мной. У меня мировые друзья и великолепный президент с шикарной фамилией. И я
– Когда ты приедешь ко мне, – говорил Луи, а мадам Люба переводила, – я покажу тебе сувениры, с которыми мы воевали. – Луи понизил голос. – Тут собралось слишком много народу, и нельзя поговорить как следует. Он говорит, что вы молоды и не знаете, что такое война, но вы должны знать это от него.
– Давайте слушать русские песни, – закричала Ирма, голландка из Ростова, она сидела против нас и демонстрировала свои перстни. – Сейчас я принесу магнитофон и будем слушать русские песни.
Сюзанна возникла передо мной и поставила вазочку с мороженым. Удивительно, как она всюду поспевала. Антуан иногда выходил за ней на кухню, чтобы помочь, а потом возвращался к гостям. Перед Антуаном стоял высокий бокал, но он почти не пил и разбавлял вино водой. Но все равно Антуан мне друг, не то что эта мадам Любовь Петровна, которая сидит с поджатыми губами и изучает меня. Едва она появилась в доме, как сразу же принялась читать лекцию на тему «Бельгия – это перезрелая роза», и осуждающе поджимала губы.
Ирма притащила из машины шикарный «грюндиг», принялась налаживать плёнку. Ей помогал её отпрыск, белобрысый, длинноногий Якоб.
– Ах, как я люблю русские песни, – восторженно предвкушала Ирма, – Виллем их тоже любит, правда, Виллем?
– Я любит русская песня, – отвечал по-русски Виллем, огромный мужчина с тяжёлыми ручищами. Виллем мне тоже нравился, и Оскар мне нравился, и другой приятель Антуана, и другая эмигрантка из Голландии, и все остальные, которые тут собрались. Даже Ирма с её перстнями и наколкой перестала раздражать меня, коль она любит русские песни.
– Виктор! – позвала меня мадам Люба на французский манер, вот кто мне сегодня определённо не нравится.
Я обернулся.
– Луи хочет с вами договориться, – продолжала она недовольно. – Он спрашивает, где вам лучше встретиться?
– Сейчас посмотрю по программе, – небрежно ответил я, доставая листок. – Что там у нас записано?
Так я и думал: мадам Люба удивилась.
– Какая программа? – спросила она, вскидывая выщипанные брови.
– Обыкновенная, – я с радостью подпустил эту шпильку. – Составлена самим президентом при участии Луи, Антуана и Шульги. Называется: программа моего визита в Бельгию, теперь я от этой программы ни на шаг…
Едва мы приехали к Антуану, в Ворнемон, как к дому подкатил роскошный янтарный «пежо». За рулём сидел мужчина в кожаной фуражке.
– Президент, – объявил Иван.
Я удивился, что за президент? Иван терпеливо пояснил:
– В этой Бельгии как только три человека соберутся вместе, так сразу один из них делает себя президентом. Но этот президент имеет хорошую организацию. Он президент Армии Зет [2] Поль Батист де Ла Гранж. Он хотел тебя видеть.
2
В бельгийском движении Сопротивления в годы войны действовали несколько организаций, среди которых следует отметить возглавляемый коммунистической партией Фронт Освобождения (Независимости), Секретную армию (Армее Секре), Белую бригаду (Витте бригаде) и др. Эти организации различались не только своими политическими платформами, но и степенью активности в борьбе с фашизмом. И в настоящее время между организациями ветеранов существуют довольно сложные отношения. Вот почему автор решил произвести на свет неведомую Армию Зет: пусть она и встречает нашего героя. (Прим. автора.)