«Бор-Бос» поднимает паруса
Шрифт:
А тот, что находился в лодке, удобно уселся и сильными гребками погнал ее как-раз к тому месту, где затаились пионеры. Чем ближе подъезжал человек, тем меньше это нравилось Косте. — Какой он, молодой или старый, сразу не разглядишь, браконьер сидел спиной к мальчикам, но спина эта казалась широкой и сильной, попробуй захвати такого. А тут еще Борисов рассмотрел на носу лодки ствол ружья и тихонько начал отодвигаться за талину с длинными густыми корнями, висевшими нечесаными космами.
Совсем немного не доехав до притаившихся ребят, человек повернул лодку и поплыл вдоль берега. И тогда изумленные друзья узнали в браконьере так гостеприимно приютившего их старика.
— Давай за ним! — шепнул Павлик.
Приятели отползли немного от берега и, пригибаясь, стали пробираться вслед за лодкой.
— Так вот зачем он избушку в стороне от людей поставил, Кащей бессмертный! — ругался Павлик. — Это он здесь рыбу глушит. Кету, наверное, ловит, когда она икру метать идет. Ну погоди…
— Павлик, а как мы его, Кащея этого… схватим?
— Не отставай, там увидим…
Лодка пристала к пологому, поросшему камышом мыску. Ребята залегли за кустом колючего боярышника, от которого до лодки оставалось шагов двадцать, и замерли.
Костя посматривал то на старика, то на его ружье и думал, что лучше не связываться с дедом. Как такого захватишь? Полезешь — он надает по шеям. И на другую сторону Морошки не перевезет. Какой уж тогда лагерь, лишь бы ноги унести. А то возьмет и пристрелит. Место здесь глухое…
Отсюда, из-за густого куста боярышника, хорошо было видно, как двое в черных трусах все еще пробирались вдоль берега. Сейчас они уже не бежали, а устало брели через кочки в самом конце залива.
Старик торопился. Он достал было кисет с табаком, но, увидев уже обогнувших залив тех двоих, сразу сунул кисет в карман. Перейдя в нос лодки, он выбросил на берег башмаки, штаны, рубашки, котелок, что-то еще. Потом сам перешагнул из лодки на песчаный мысок и принялся укладывать все эти вещи, в мешок.
Павлик тронул Костю за руку и зашептал:
— Давай так: как он взвалит мешок на плечи и пойдет — мы за ним. Выберем место и набросимся сзади, свалим и свяжем.
— Ладно, — нехотя согласился Костя. — Только куда мы его потом денем?
«Да-а, — подумал Павлик, — куда потом девать деда? Такого здорового далеко не утащишь. Может, лучше закрыть его, когда он вернется в избушку, а самим скорее в лагерь? Так он дверь выломает и уйдет. Да и как в лагерь попасть?»
Закусив губу, Киле со злостью смотрел на старика. «Хоть камнем в него запустить, что ли?» И тут взгляд Павлика остановился на ружье. Мальчик чуть не вскрикнул.
— Слушай, капитан, — в самое ухо товарищу зашептал он. — Как только Кащей отвернется, я выскочу и схвачу ружье. Тогда он у нас никуда не денется. Под ружьем-то он нас до самого лагеря довезет.
Отчаянный план Павлика понравился Косте.
— Здорово! — одобрил он. — Вот это будет приключение! Давай выскакивай!
Но старик стоял лицом к лодке, и Павлик выжидал. Ребята затаили дыхание и наблюдали, как дед уложил, наконец, вещи, а их оказалось немало, достал кисет и принялся свертывать самокрутку. Ногой Павлика заинтересовались муравьи и бегали по ней, как по родному муравейнику. Ну еще бегали бы просто — ладно, а то щекотали ногу своими усиками. Очень уж хотелось брыкнуть этой ногой или сбросить муравьев другой, но как тут пошевелишься. Косте тоже приходилось терпеть. Ему в бок уперся сучок, но Борисов боялся сдвинуться с места.
Наконец старик накурился, он смотрел уже не на лодку, а вдоль залива. Двое в черных трусах к этому времени преодолели половину дороги от конца залива до места, где стояла лодка, топтался дед-браконьер и томились за кустом пионеры. Они, эти двое, опять бежали и кричали: «Отдай!» и что-то похожее на «будем» или «забудем».
Пока те двое не подбежали, надо было действовать.
— Давай! — подтолкнул Костя друга. — Быстрее!
До этого Павлику казалось, что захватить ружье очень просто: вскочил, подбежал, схватил — и все! Минута сейчас наступила самая подходящая, но Киле медлил. Что ни говори, а страшно нападать на взрослого человека.
— Ну чего ждешь? Беги! — понукал Костя.
Павлик приподнялся и сейчас же снова припал к земле. Старик, ничего не подозревая, приподнял битком набитый мешок, встряхнул его и опустил на траву. Решившись, Киле бросился к лодке.
Услышав топот, дед обернулся и с недоумением уставился на мальчишку, схватившего его двустволку.
В первое мгновение Павлик не мог ничего сказать. Сердце его тревожно колотилось. Он сам удивился своей смелости и не знал, как называть старика: на «ты» или на «вы»? Вообще-то дед — браконьер, нарушитель государственных законов, и с ним честному рыбаку, такому, как Павлик из рода Киле, нечего церемониться. В то же время он — пожилой человек, а старших надо уважать. Потом ведь он приютил их в своей избушке, а мог бы не пустить, прогнал бы — и все. Значит, что-то доброе в душе у деда сохранилось и его еще можно перевоспитать…
Выручил Павлика Костя. Увидев, что настоящее двуствольное ружье, которое могло быть и заряженным, находится в руках у его друга, Борисов почувствовал необычайную смелость. Он выскочил Из-за боярышника и заорал:
— Руки вверх! Вы арестованы!
Грозный окрик Кости привел — растерявшегося старика в себя. Он спокойно уселся на мешок и сказал:
— А, пионеры! Проснулись, значит? А я как раз о вас вспоминал. Думал, закончу тут свои дела, да и пора везти парнишек. В лагере-то, поди, заждались.