Боратынский
Шрифт:
В сенях загрохотало. *** вздрогнул, побледнел и снял руки с Грушенькиных плечей. Грушенька вскочила, выбежала в сени, про себя сказала сердитое слово, хлопнула входной дверью, вернулась назад. Слезы еще катились по ее лицу, когда она взглянула на ***.
– - Котенок проказничает.
– - Она остановилась, не зная, что сказать или сделать.
– - Я еду, милая Грушенька. Прощай.
Она не успела обнять его крепко, как хотела, даже в глаза не заглянула вновь: он был уже в сенях.
– - Да!
– - вскрикнула она.
– - Да как же! А пирог-то?
Потом, когда я вернусь, ты испечешь новый. Прощай, милая Грушенька!
– И дверь захлопнулась. Бесшумно соскользнул он со ступеней крыльца, и когда Грушенька выбежала ему вслед, только услышала за калиткой быстрые шаги. Она вернулась в горницу, тяжело дыша. Взяла оставленный подарок: то была табакерка с портретиком *** на лицевой стороне. Грушенька
Боже! Как я несчастна!
– - сказала она со всею той силой ропота, на какую была способна ее кроткая душа. И чтобы выплеснуть сию злую силу, она с размаху бросила табакерку прочь. Табакерка попала в печь, задняя стенка ее отскочила, и по полу гулко и дробно покатились настоящие червонцы. Грушенька смотрела на них. Последний червонец, покружившись, лег возле ножки стола как бы в ожидании, что его поднимут. Грушенька медленно встала, подошла к двери, закрыла засов, вернулась, взяла подсвечник (ангелы держат по свече -- тоже подарок, но еще барона), приподняла скатерть, осветила: под стол закатились пять золотых кружков. Она снова поставила подсвечник. Слезы катились по щекам. Посмотрела вокруг: пирог, табакерка, полотенце -- когда упало, не заметила. Подняла полотенце, села. Облокотилась руками на стол и обняла ладошками мокрые щеки.
Уехал, -- горестно сказала Грушенька вслух.
– - Уехал. А меня оставил.
– - И зарыдала.
* * *
Милостивый государь! Андрей Васильевич! Я недавно приехал из Гатчины, в коей Абрам Андреевич оставил по себе лестный аттестат. Каждый офицер, каждый солдат, житель, от мала до велика, с восхищением произносит имя его. Я привез к нему от всех подчиненных его и неподчиненных сердечнейшие поклоны; и самые начальствующие все преисполнены к нему почтением и любовию, как то: Алексей Андреевич Аракчеев, Григорий Григорьевич Кушелев и некто управляющий Гатчинскою конторою полковник Петр Фрисанфович Обольянинов, и все прочие. Что ж касается до меня, я надеюсь, вы уверены, что я в чувствованиях моих ко всей фамилии вашей непременен и навсегда пребуду таков... ваш милостивого государя покорнейший слуга Иван Черкасов.
* * *
По сравнению с Гатчиной Адмиралтейская коллегия, куда попал Аврам, была местом обиталища блаженных душ. Все здесь двигалось с неспешностью, даже мухи летали неразворотливо и в полусне ("Я в счетной экспедиции, в месте довольно спокойном. Мундир я ношу по желанию: могу носить флотский белый или свой прежний; но я ношу прежний, а между тем, нахожусь я в списке армейском и в обеих местах мое старшинство идет, и когда вздумается, то я могу быть и в армии, что и исполню, как скоро получу мои деньги из коллегии"). Но уже лето прошло; уже Мария Феодоровна принесла Павлу Петровичу третьего сына (первые два, Александр и Константин, были к той поре отроками), а России еще одного великого князя -- Николая; уже государыня Екатерина предлагала Марии Феодоровне подписать бумагу, отрешающую от будущего престола Павла Петровича в пользу старшего отрока Александра. Уже осень настала, пришел октябрь, рощи отряхали последние листы, а невидимая десница Провидения была подъята, чтоб произвесть неслыханные события.
* * *
К осени Павел Петрович соскучился и стал приглашать Нелидову снова к своему двору. Но Катерина Ивановна, помня, как ей указали на дверь и зная нрав цесаревича, новых les bassesses * не желала. В Смольном, в покоях, отведенных ей начальницей Воспитательного общества благородных девиц мадам Делафон, Нелидова ограждала себя от своего дорогого друга.
* Низостей (фр.).
Но вдруг 6-го ноября, ввечеру, скончалась государыня Екатерина.
Говорят, как скоро Павел Петрович прискакал во дворец (это было еще днем, и еще жизнь в государыне теплилась), князь Безбородко успел удалиться с ним в отдельную комнату и показать то самое завещание, и бумага была испепелена.
Присягу провели немедля. Наутро невыспавшаяся столица наблюдала нового императора.
Все смешалось в городе Петрограде. Кто был ничем, гот стал всем. Кто был всем, тому надлежало отбыть с фельдъегерем. Немыслимое движение сделалось на российских дорогах. Из отпусков скакали в Петербург, из Петербурга скакали в пожизненный отпуск -- забиться в имение, жить среди мужиков. На станциях те, кто несся в Петербург, спрашивали у тех, кои летели из Петербурга: что деется? Вести были одна каверзнее другой. Говорили, что гвардии боле нет, что гатчинцы заняли приступом дворец, что все дома и заборы велено перекрашивать под шлагбаумы; что французский язык запрещен по причине скрытой в нем якобинской заразы, а тех, кто на нем говорит, отправляют на гауптвахту; что изданы артикулы о длине фраков, панталон и жилетов, что нет, артикулов нет, просто панталоны, жилеты и фраки изустно запрещены, и, кто в них
– - Ждите, будет от этого царя толк!
Гатчинское войско вступило в Петербург и выстроилось на Дворцовой площади. Государь император оглядел своих любимцев и, сверкнув очами, молвил: "-- Благодарю вас, мои друзья, за верную ко мне вашу службу. И в награду за оную вы поступаете все в гвардию, а господа офицеры чин в чин".
Что за офицеры!
Какие странные лица!
Какие манеры!
– - И как странно они говорят!
Мечта Павла Петровича совершалась въяве: воочию и вслух. Он призвал к себе Архарова. Ястребиные глаза Архарова выражали готовность напасть, смять, истребить. Павел высказал неудовольствие круглыми шляпами, отложными воротниками, сапогами с отворотами, фраками, панталонами, жилетами и еще кое-чем по мелочи. Слуга царю, петербургский генерал-губернатор не стал медлить. К полудню 8-го ноября весь Петербург переодевался, портные заламывали за спешную работу немыслимые деньги, втоптанные в ноябрьский снег шляпы и оборванные фалды стали боевыми трофеями бравых будочников. В суматохе первых дней творения Павел торопился так, как его прадед не торопился, сбривая бороды и раздирая боярские кафтаны.
Плевали все. Обесчещенная старая гвардия глухо роптала. "Образ нашей жизни офицерской совсем переменился; при императрице мы помышляли только, чтобы ездить в общества, театры, ходить во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе, и учили нас всех, как рекрут". В три дни гвардейцев переодели в гатчинские темно-зеленые мундиры, обругали ракальями и причесали по-прусски: волоса зачесаны, запомажены, запудрены до белизны, железная проволока на затылке, на проволоке коса.
Павел пил свою свободу то крупными, то мелкими глотками, и с каждым глотком менялись адреса бывших любимцев и прежних опальных. Государь продиктовал запрещенные слова и те, что предписывались взамен оных.
Не употреблять Писать
Обозреть Осмотреть
Выполнить Исполнить
Пособие Вспоможение
Стража Караул
Общество Собрание
Гражданин Купец или мещанин
Свобода Позволение
Вахт-парады были перенесены от гатчинского коннетабля на Дворцовую площадь. Все надо было начинать заново. Как Петр Великий начинал. Но великий прадед был варвар, пил квас и пел бранные песни. Новая Россия должна была быть изящнее и изысканнее Франции, точнее и порядочнее Пруссии.
Нелидову он не забывал и в первое же утро царствования, просматривая списки, вычеркивая одних, вписывая других, сделал Андрея Нелидова, брата Катерины Ивановны, полным майором с назначением быть адъютантом при его величестве. Но Нелидова из Смольного не вернулась. Ноября 9-го Нелидов был повышен до подполковников.
На следующий день ко двору вызвали Аврама Боратынского.
* * *
14 ноября 1796 года. С.П.б.
Милостивый государь батюшка! Имею честь поздравить вас с нашим милостивым императором, которого вступлением первое дело было изливать неисчетные всем милости.
– - Я опять не забыт. Меня вспомнил государь на четвертый день вступления. Я взят к нему в адъютанты с чином полковника. Вчерашний день ввечеру я поздравлен, а севодни уже и вступил в должность.
– Я ни у кого не в команде, кроме самого государя.
– - Брага Богдана также изволил взять к себе в адъютанты с чином подполковника * и севодни послан курьер в Англию за ним нарочно.
– - Множество милостей для всех верноподданных излил преизобильно -- рекруты уничтожены; хлеб отбирать не велено... и протчего много выгод для всего государства.
– - Теперь прошу вас, батюшка, просите бога, чтоб он укрепил меня и всех нас в подвиг, ибо Его неисповедимым промыслом все нам делается.
– - И за сим с моим к вам глубочайшим высокопочитанием и преданностию пребуду ваш, милостивый государь батюшка, покорный сын