Борьба или бегство
Шрифт:
– Окей, как скажешь! Я не видел, что ты бросил бумажку, так что прошу прощения за свой жест.
– Молодец, теперь можешь идти.
Глеб отступил в сторону. Я успел сделать пару шагов, когда неожиданно получил сильнейший пинок сзади. Я развернулся и заорал:
– Ты чего?! Я же извинился! – прозвучало это жалко.
– Извинился – молодец. А это на будущее.
– Глеб, ты совсем охренел! Ты что себе позволяешь?! – я всё ещё старался не терять лица.
– Следи за языком, Мих, а то снова извиняться придётся.
Я двинулся к выходу, но Глеб снова пнул меня со всей силы. Из глаз брызнули
– Оу, какие мы злые! – издевательски просюсюкал он. – Ну и что ты сделаешь?
Страх парализовал меня и приковал к месту. Такая ситуация случилась со мной впервые, и у меня не было ни малейшего представления, как себя вести. Глеб был совсем близко – огромный и уверенный в себе. Я вдруг понял, что не смогу причинить ему ни малейшего вреда. Он был непобедим, и любая моя попытка бороться могла лишь разозлить его.
– Не кипятись ты так, я же в шутку, – издевательски дружелюбно сказал Глеб и прошёл к выходу, оттеснив меня плечом. В коридоре его встретили смешками и похлопываниями по спине.
Секунд через десять я вышел следом, сгорая от стыда. Одноклассники смотрели с ехидными улыбочками, но ничего не говорили. Пройдя в рекреацию посреди коридора, я встал в углу и невидящим взглядом уставился в окно. Хотелось очутиться как можно дальше от школы и никогда не возвращаться сюда. Я ждал, что друзья подойдут и поддержат, но они остались со всем классом. Было слышно, как Никита травит шутки с Глебом.
Когда я видел унижения Серёжи, то был уверен, что такое уж точно стерпеть нельзя. Теперь всё было не так однозначно. Глеб был в несколько раз тяжелее, и я вряд ли смог бы хоть как-то навредить ему в честной драке. А нечестная пугала меня ещё больше: вдруг он разозлится и вовсе убьёт меня. Вернуть милость Глеба, перестать быть объектом его насмешек – вот чего мне хотелось больше всего на свете.
* * *С того дня пребывание в школе превратилось в сплошной кошмар. Уроки даровали относительную безопасность, и Глеб мог только кидаться всякой дрянью и декламировать матерные стишки в мою честь. На переменах же он буквально открывал на меня охоту, и тут уже в ход шла вся его изобретательность. Он бил, пинал вещи, давал подзатыльники и пинки. Один раз он запихал мой рюкзак в мусорное ведро, и мне пришлось извлекать его оттуда, раздвигая мусор руками.
Никита и Дима общались со мной по-прежнему. Но они общались и с Глебом – держали нейтралитет. Так же, как раньше весь класс держал нейтралитет по отношению к травле Серёжи.
До сих пор я не обращался за советом к родителям, стыдясь признаваться в своей беспомощности, но теперь у меня не осталось других идей.
Мы засели на кухне. Рассказ дался мне нелегко: когда я вслух описывал перенесённые унижения, они будто становились более реальными. Под конец я совершенно измучился, но всё же изложил факты без утайки. Мама моя работала психологом, и я возлагал большие надежды на её профессиональные познания.
– В общем, не знаю, что делать, – я развёл руками и замолчал.
– Женя, что ты скажешь? – озабоченно спросила мама у отца.
– Я так понимаю, этот товарищ вообще любит шпынять
– Да.
– Видимо, ждёт от тебя реакции. Ты обращаешь внимание на провокации, и ему интересно продолжать.
Я чуть не задохнулся от возмущения:
– Как я могу не обращать внимания, когда мне дают подзатыльник?! Это довольно заметно! А когда крадут мой портфель?
– Так, ты голос не повышай! – резко сказал отец. – Портфель вообще надо с собой носить, тогда его никто не отберёт. А по поводу остального… Наверно, изначально ты сам как-то спровоцировал этого Глеба? Иначе, почему он стал к тебе лезть?
– Не провоцировал.
– Ты же сам знаешь, что просто так ничего не бывает. Видимо, твоё поведение дало причину.
– А мне кажется, нам надо что-то сделать, – заговорила мама. – Кто позволил одному ребёнку издеваться над другими? Давай я схожу в школу и поговорю с Ларисой Валерьевной.
Это была наша классная руководительница, по совместительству – учитель математики.
– Мам, ты что, думаешь, она этого не видит? Глеб не очень-то скрывается. И уроки Ларисы – не исключение.
– Если всё это делается перед учителями, а они не реагируют, может быть, ты преувеличиваешь серьёзность проблемы? – спросил отец.
– Вряд ли, – глухо ответил я.
– Надо искать разумные пути, – мягко сказала мама. – И самый разумный путь – это диалог. Мы можем собраться вместе с Ларисой Валерьевной, тобой и Глебом – и поговорить. Понять, откуда взялась неприязнь.
Сейчас, сидя дома на кухне, я чувствовал себя в безопасности. Сложно было поверить в реальность происходящего в школе. Родители были рассудительны и спокойны, от них веяло уверенностью. Мне очень хотелось поверить: можно устроить круглый стол или просто не обращать внимания на Глеба, и проблема исчезнет. Но факты говорили иное. Сейчас я и так старался быть невидимкой, не привлекать внимания, но это не останавливало поток издевательств. Подключение мамы скорее всего разозлило бы Глеба ещё больше, к тому же я выставил бы себя стукачом перед всем классом. Как ни заманчивы были эти пути, они не вели ни к чему хорошему.
Раньше я всегда знал: каким бы скверным ни было моё положение, родители поругают, но помогут. Сегодня же мне впервые пришло в голову, что какие-то задачи могли оказаться им не под силу. Осознать, что помощи ждать неоткуда, было неожиданно тяжело.
– Не надо ничего говорить Ларисе. Будет только хуже. Я постараюсь сам как-то решить этот вопрос.
– Ты же говорил, что не знаешь, что делать, – сказала мама.
– Значит, подумаю ещё! Стучать – это точно плохая идея.
– Я предлагаю не стучать, а спокойно поговорить всем вместе.
– Хорошо, мам, я ещё подумаю над этим сам.
Сидя вечером в своей комнате, я чувствовал совершенную обречённость. Возможности были исчерпаны, оставалась лишь надежда, что всё рассосётся само собой. Как же мне хотелось, чтобы Глеб просто оставил меня в покое.
Следующий день прошёл в обычном стиле: Глеб приставал, но обошлось без слишком уж явных унижений. Перед уроком английского я вышел на минуту в туалет. Когда я вернулся и открыл свой пенал, чтобы достать ручку, то обнаружил, что весь пенал внутри залит замазкой. Я невозмутимо закрыл его и выкинул в ведро у двери.