Борьба с химерами (сборник)
Шрифт:
— Поднимайтесь на палубу. Бросьте. Ясно, что ничего из этого не выйдет. Придется подождать до утра. Попробуем еще раз машину в ход пустить. Полный ход! — скомандовал капитан, когда Джефф поднялся в своей “люльке” наверх.
Опять заработала машина, завертелся с бешеной скоростью винт, задрожал весь корпус судна, но — увы — пароход оставался на месте. Вокруг винта образовался целый ком водорослей, сам винт обратился в подобие зеленого шара, и лопасти его уже не давали судну толчков.
— Стой, будем ждать до утра! — скомандовал капитан.
Утром, когда Буслей, отлично выспавшийся
— Что такое? Кажется, мы стоим? — обратился удивленно Буслей к штурману…
— Стоим, — ответил тот лаконически.
— Но почему, и что это за зелень?
— Водоросли.
— Да, но почему же мы стоим?
— Застряли. Винт опутан травой.
— А-а… Но, надеюсь, скоро избавимся?
— Гм, гм…
Помолчав, Джефф вымолвил самым беззаботным тоном:
— Саргассы [5] . Слышали, что это за штука?
— Мы попали в зону Саргассова моря?
— Ну уж, в зону… — с видимым неудовольствием ответил Джефф. — Просто течением оторвало от Саргассова моря, которое находится отсюда за добрых триста километров, известную часть травы и унесло в океан. А нас сам черт занес в это плавучее царство зелени,
5
Саргассовым морем называется обширная часть Атлантического океана, покрытая морскими водорослями и лежащая к западу от Азорских островов. Различают две части Саргассова моря: большую, которая тянется, от двух самых западных Азорских островов, — Корво и Флорес — до островов Зеленого Мыса; и меньшую — к юго-западу от Бермудских островов. В обеих частях находится такое множество морских водорослей, что при слабом ветре ход корабля заметно замедляется. Величина всего моря 50–60 тыс. кв. миль; границы и очертания его под влиянием морских течений, ветров и бурь меняются.
Главную массу водорослей представляют различные виды саргассовых водорослей из семейства фукусовых.
Побродив по палубе, Буслей скоро заметил угрюмые лица матросов. От двух-трех человек он уже слышал о ночных попытках освободиться от саргассов.
— Надо же, ребята, что-нибудь придумать, — твердил Буслей. Не сидеть же нам тут целую неделю.
— Капитан, авось, что-нибудь придумает, — угрюмо, с видимым раздражением, отзывались матросы.
— Заберем лодки и уйдем отсюда — вот что надо сделать, если не хотим пропасть тут, — проворчал кто-то.
— Разумеется, не будем сидеть, — раздраженно поддакнул другой матрос. — Капитан завел судно сюда, пусть он и сидит сам, если ему нравится.
— Стойте, ребята! — встрепенулся Буслей. — Да ведь вы же сами говорили, что бот, спущенный сегодня ночью, не мог проплыть и пяти шагов.
— Ну, да.
— Так как же вы мечтаете о том, чтобы уйти
— А вы придумайте, если можете.
Буслей задумчиво потер переносицу.
— Стойте, стойте! — вскрикнул он. — Мне пришла в голову идея. Я вспомнил, что когда-то в детстве, гостя у одного школьного товарища, я устраивал отчаянные штуки, путешествуя по болотам на маленьком плоту. Плот — не лодка: он будет не плыть, а, так сказать, скользить по поверхности. Я иду сейчас к капитану…
— Идите, идите. Авось, что-нибудь выйдет.
Капитан, выслушав заявление Буслея, отдал приказ изготовить плот.
Весело застучали топоры и молотки. Но, когда был спущен плот, оказалось, что и он двигаться не может.
Буслей, однако, не унывал. Его изобретательный ум выдумывал с лихорадочной быстротой один способ освобождения за другим.
Оставшийся в воде плот спокойно лежал не погружаясь. Это дало иное направление мыслям Буслея.
— Много ли у нас досок? — осведомился он.
— Сколько хотите. А что?
— Так, я попробовал бы, знаете ли, вот какую штуку: насколько я соображаю, мы не могли врезаться очень глубоко в водоросли. Так?
— Положим. Дальше.
— Мы проложим из досок тропинку, дорожку, мостик, — называйте, как хотите. Ну, а потом по этим доскам протащим бот.
— Куда именно?
— А вы посмотрите: вон там, мне кажется, довольно широкая лагуна, свободная вода. Проследив получше, вы увидите, что она только очень-очень узким перешейком отделяется от другой, еще большей лагуны. А там… А, черт! Да ведь там же, в самом деле, настоящее свободное море!
— Позвольте, мистер Буслей. Положим, все, что вы говорите, правда. Но что из всего этого следует?
— Очень многое. Прежде всего, у нас будет надежда хотя бы на лодках выбраться из этого положения.
— А пароход?
— Что пароход? Если судно осуждено на гибель, то это не значит, что должны погибать и мы.
— Я не покину судна. Я — капитан.
— Позвольте. Может быть, тогда можно будет попытаться спасти судно.
— Это каким же способом?
— Попробуем протащить его сквозь водоросли на буксире бота.
— А водоросли? “Лидс” будет упираться в упругие пряди, и его не стронешь с места.
— Стойте! Мне пришла еще одна мысль.
— Не слишком ли много мыслей у вас, Буслей, — угрюмо проворчал старый моряк. — Выдумываете-выдумываете, а толку мало.
Капитан махнул рукой. Он, видно, потерял всю свою энергию, попав в столь необычайные, непривычные условия, и его мозг, привыкший работать по раз намеченному трафарету, теперь отказывался работать.
— Ну, говорите, что вы там еще придумали, — сказал он, наконец, Буслею.
— Почему, капитан, нам не удавалось продвинуть бот по водорослям? Да потому, что водоросли не давали ему ходу, заплетая нос, — ответил Буслей.
— Ну, да.
— Почему мы не можем стронуть с места “Лидс”? По той же причине. Исходя из этого, я рассуждаю так: а что, если мы снабдим носовую часть судна подобием остро отточенного ножа, и затем попытаемся тянуть судно? Тогда нож на форштевне будет не напирать на водоросли, а разрезать их. Поняли?