Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения
Шрифт:
Итак, в 1871 г. Париж перестал быть общеевропейским символом революции и имперскости вообще и, что важно для нашей темы, специфической революционности, связанной с 1848 г., и специфической имперскости (Вторая империя), связанной с тем же годом. Однако это не единственная европейская утрата 1871 г. Была и еще одна, не менее, а, пожалуй, и более, серьезная.
В апреле 1871 г. полковник Джордж Чесни опубликовал в журнале «Блэквудз мэгэзин» полу-рассказ-полуразмышление «Битва при Доркинге». Речь шла о возможностях успеха немецкого вторжения в Англию. «Битва при Доркинге» и поднятые в ней вопросы обсуждались даже в Парламенте, не говоря уже о более широкой публике. И хотя в следующий раз тема германского нашествия была поднята четверть века спустя, в 1895 г. (публикация в 1895 г. «Осады Портсмута») 29 , первый удар колокола по гегемонии Великобритании прозвучал. С 1815 г. Британии, хотя и приходившей в себя три десятилетия после наполеоновских войн, никто не мог бросить вызов, тем более подумать о вторжении на ее территорию. Сам факт обсуждения возможности нападения, покушения на территорию своей страны свидетельствует об исчезновении у жителей этой страны психологической уверенности в своей неуязвимости, начало психологического отступления (хотя еще вовсе и далеко не поражения). С Англией это произошло в 1871 г. Таким образом, в 1871 г. мир изменился не только по революционно-массовой
29
Royle T. Le Carr'e and the idea of espionage // The quest for le Carr'e / Ed. a. Bold. – L.: Vision press; N.Y.: St. Martin’s press. – 1988. – P.90-92.
А вот другая дата – 1873 г. Дата тоже серьезная, ст'oящая, ведь в том году произошел крах лондонской фондовой биржи, который Э. Хобсбоум назвал «великобританским эквивалентом краха Уолл-стрит» 30 . Звучит красиво, но не точно: кризис 1873 г., давший старт «великой депрессии» 1873-1896 гг. 31 , стал началом конца британской мировой экономической гегемонии, т.е. ступенью по лестнице, ведущей вниз, тогда как кризис 1929 г. был вехой в восходящей гегемонии США, т.е. ступенью на лестнице, ведущей вверх. Несомненно, однако, то, что кризис 1873 г. экономически закрывает эпоху, начавшуюся с окончанием кризиса 1848 г. И уж в чем Хобсбоум прав бесспорно, так это в том, что кризис 1873 г. – первый в строгом смысле слова капиталистический кризис, кризис эпохи «формационного» капитализма. В отличие от него, кризис 1848 г. был последним и крупнейшим кризисом старого типа, принадлежащим миру, зависимому от урожаев и сезонных изменений 32 , т.е. миру по сути докапиталистическому или, в лучшем случае, предкапиталистическому. Это был последний кризис экономики Старого Порядка, тогда как в 1873 г. разразился первый кризис экономики капиталистического порядка. Поэтому-то Хобсбоум и настаивает, что мир стал капиталистическим именно между 1848 и 1873 гг., и в такой аргументации есть большой резон.
30
Hobsbawm E. – The age of capital… – P.5.
31
Подр.см.: Hobsbawm E. The age of empire, 1875-1914. – L.: Abacus, 1997. – P.34-55.
32
Hobsbawm E. – The age of capital… – P.30.
Однако, соглашаясь с Хобсбоумом в целом, надо отметить и тот факт, что кризис 1848 г. имел и некоторые внеаграрные и вообще внепроизводственные черты, связанные с торговлей (в частности, британско-индийской) и с финансовой ситуацией в Европе и США. В частности, необходимо вспомнить «финансовую манию» вложений в железные дороги, которая привела к росту цен на зерно со всеми вытекающими кризисными последствиями 33 . Хотя, повторю, общей оценки экономического кризиса 1848 г. (1847-1848 гг.) это не меняет.
33
Kindleberger Ch. A financial history of Western Europe. – L. etc: J. Allen a. Unwin, 1984. – P.272.
Можно привести еще одну дату – претендующую на «занавес эпохи», начавшейся в 1848 г. – 1876 год. За четверть века до этого, в 1851 г., в Лондоне была проведена первая Всемирная (Мировая) выставка, которая, закрыв английские 1840-е, по-своему стала вершиной XIX в., волшебными воротами в Эпоху Оптимизма, прошедшую под лозунгом «Производство. Изобретение. Достижение» 34 и длившуюся аж до 1914 г. Впрочем, оптимизм, особенно после середины 1870-х годов, начал постепенно убывать. Это очень хорошо видно по массовой литературе того времени. Достаточно сравнить романы известной трилогии Жюля Верна, написанные к середине 1870-х (1867-1874 гг.), с четырьмя наиболее известными романами Г. Уэллса, написанными во второй половине 1890-х (1895-1898 гг.). В первом случае – гимн эпохе, полной уверенности в возможностях человека, в его силах, его будущем; во втором – пронизывающее все четыре произведения чувство тревоги, враждебности окружающего мира. А ведь всего двадцать лет прошло, и до 1914 г. еще почти столько же. «Как мир меняется…».
34
Dodds W. The age of paradox: а biography of England, 1841-1851. – L.: Victor Gollancz, 1953. – P.487.
Следующая после 1851 г. выставка была проведена в Париже в 1855 г., затем Лондон – 1862 г., Париж – 1867 г., а в 1870-е выставка поехала за океан, в первую столицу США – Филадельфию. Произошло это в 1876 г. – том самом, который ознаменовался полным провалом правительства Гранта (и в этом смысле подвел черту под послевоенной эпохой в истории США), самыми грязными в истории США президентскими выборами и первым знакомством американцев с бананом (в обертке из фольги, за 10 центов) 35 . Конечно, формальной причиной проведения выставки на западном побережье Северной Атлантики было столетие США. Но была и реальная причина – резко выраженный экономический и технический потенциал США, их удельный вес в мировой экономике – уже в 1870 г. на долю США приходилась почти четверть – 23% – мирового промышленного производства 36 (для сравнения: на долю Германии – 13%).
35
Американа. – Смоленск: Полиграмма, 1996. – С.456.
36
Kennedy P. The rise and the fall of the great powers: economic change and military conflict from 1500 to 2000. – L.: Fontana press (an imprint from Harper Collins), 1989. – P.247.
Еще на лондонской выставке 1851 г. американцы удивили Европу своей техникой, в частности, револьвером Кольта и жатвенной машиной МакКормика 37 . К 1876 г. США накопили уже такой технический потенциал, что во многом благодаря их экспонатам филадельфийская «Выставка достижений мирового капиталистического хозяйства» стала одним из грандиознейших в XIX в. показов технических достижений 38 . Американцы продемонстрировали телефон Белла, воздушный тормоз Вестингауза,
37
Kindleberger Ch. World economic primacy, 1500-1990. – N.Y., Oxford: Oxford univ. press, 1996. – P.133.
38
Pierce N., Hagstrom J. The book of America: Inside 50 states today. – N.Y. a. L.: W.W. Norton, 1983. – P.105.
1876 год ознаменовался еще одним событием, причем тесно связанным с деятельностью Маркса. Речь идет о роспуске его детища – I Интернационала. Он не вписывался в наступавшую эпоху – эпоху империализма/национализма и обострения межгосударственной борьбы. I Интернационал оказался беспомощным перед лицом новой эпохи вообще и франко-прусской войной в частности – так же оказался беспомощным II Интернационал перед лицом II мировой войны.
В связи с мировой политикой – еще одна дата: 1878 год, год Берлинского конгресса. Этот конгресс завершил, оформил окончание политического переустройства Европы, адекватного экономическим изменениям 1850-1860-х годов. Или иначе: этот конгресс привел международно-государственную форму в соответствие с экономическим содержанием системы «глобального капитализма», осуществившего свое триумфальное шествие по миру в 1850-1860 гг.; в 1879 г. с заключением Бисмарком тайного союза с Австро-Венгрией, направленного на нейтрализацию России, которая была недовольна результатами Берлинского трактата 39 , началась новая политика (и новая политическая эпоха), завершившаяся в 1914 г. или даже в1945 г.
39
Киссинджер г. Дипломатия. – М.: Ладомир, 1997. – С.135; Дебидур А. Дипломатическая история Европы. – М.: Госиздат. иностр. лит., 1947. – Т.II. – С.497-501; А.Дж.П. Тэйлор Борьба за господство в Европе, 1848-1918. – М.: Изд-во иностр. лит., 1958. – С.274-277.
Итак, несколько дат, каждая из которых по-своему привлекательна и резонна, особенно 1871 год – он более насыщен, чем другие, и отражает не один аспект изменений, а как минимум два. И все же я выбираю 1867 г., который отражает не просто несколько аспектов изменений, но, во-первых, некую целостность изменений; во-вторых, смену общесоциального настроения, исчезновение уверенности средних классов – внутрисоциальной, внутриполитической, за которой в 1871 г. логически пришла неуверенность внешнеполитическая.
Как заметил крупный английский историк А. Бригз, в 1867 г. многие люди с уверенностью смотрели в прошлое и со все большей неуверенностью в будущее 40 . И было почему. «Second Reform Bill» закрыл не только ту эпоху, которая началась в 1848 г., когда в борьбе с рабочим классом средние слои, т.е. значительная часть буржуазии, подтвердили свою монополию на политическую власть (их континентальные «братья по классу» в том же году в большей или меньшей степени решили главный для себя вопрос – об участии в правительстве, об активной роли в политической жизни 41 , причем тоже за счет рабочих и нередко в союзе с силами Старого Порядка). Он закрыл и другую эпоху, начавшуюся в 1783 г., когда средние классы начали доминировать в жизни Англии, а жизнь их самих стала постоянно улучшаться. 1783 год – начало не только новой социальной, но и новой экономической эпохи в Англии, когда после нескольких технических прорывов 1760-1770-х годов и превращения этих изобретений в нововведения стартовало то, что У. Ростоу назвал «устойчивым ростом» или «экономическим ростом современного» типа (3,4% в год между 1783 и 1802 гг. по сравнению с 1% в 1700-1783 гг.) 42 . Средние классы и экономический рост стартовали в Англии на редкость синхронно. При этом, однако, надо помнить, что англичане с 1795 г. («Закон Спинхемленда») сознательно тормозили или даже блокировали формирование рынка рабочей силы вплоть до начала 1830-х годов, создавая странную и уродливую ситуацию, когда экономический рост современного типа и развитие рынков капитала и земли не сопровождались развитием рынка рабочей силы, т.е. параллельным курсом шли два процесса: капиталистический и антикапиталистический 43 .
40
Briggs A. The age of improvement, 1783-1867. – L. a. N.Y.: Longman, 1979. – P.3.
41
Laver J. The age of optimism, 1848-1914. – N.Y.: Harper a. Row, 1966. – P.18.
42
Rostow W.W. How it all began: origins of the modern economy. – N.Y. etc.: McGraw Hill book company, 1985. – P.190; его же: The world economy: history and prospect. – Austin a. L.: University of Texas press, 1975. – P.272.
43
Подр. см.: Polanyi K. The great transformation: the political and economic origins of time. – Boston: Beacon press, 1944. – P.77-102.
Допущение в политическую жизнь рабочих, а значит и возможность как самой политической борьбы, так и борьбы политическими (т.е. легальными) средствами за экономические блага, подвели черту под тем, что А. Бригз назвал «эпохой улучшения», 1783-1867 гг.
В 1867 г. «пролы» вышли на политическую арену, и это вызвало растерянность: «Я раззудил плечо, трибуны замерли». Ах, как символично, как вовремя подоспел Маркс со своим «Капиталом». Бывают же совпадения в истории (впрочем – совпадения, если «забыть», что Маркс «поджимал» себя со сроками и в связи с борьбой за лидерство в I Интернационале). Английский 1867 год «перевешивает» все другие альтернативные даты конца эпохи. События 1868-1878 гг. (1870, 1871, 1873, 1875, 1876, 1878) при всей их важности были лишь шлейфом ушедшей эпохи, реакцией на то, что уже произошло. Мирный, без революции, без шума (чисто английская манера не шуметь; так, уже Тэрнер был во многом первым импрессионистом, но предпочитал находиться в русле традиции, хотя бы формально, а не рвать с ней на французский манер, в результате которого традиция сохраняется – парадоксальным, революционным способом – пожалуй, крепче, чем при эволюционном переходе) «выход в политический свет» части английского рабочего класса принципиально менял общесоциальную европейскую сцену с вытекающими из этого экономическими и политическими последствиями для мира, Европы в целом и отдельных стран. К этому «островному» событию 1867 г. на Дальнем Западе Евразии, напомню, надо добавить, во-первых, «островное» событие на Дальнем Востоке – в Японии («реставрация» Мэйдзи) и, во-вторых, международную выставку в Париже 1867 г.