Борджиа
Шрифт:
– Синьоры, – улыбнулся он, – еще раз повторяю: сегодня я лишь даю простейший урок… Вы увидите, как три шпаги элегантно закружатся в воздухе… Внимание!.. Раз!..
Один из трех дуэлянтов негодующе вскрикнул, потому что его шпага вылетела у него из рук.
– Два! – продолжил свой счет шевалье.
Теперь настала очередь шпаги Ринальдо. Растолкав зрителей, он поспешил к своему оружию и увидел, что шпага погнулась.
В тот самый момент, когда он наклонился за нею, какой-то монах, стоявший в темном углу и наблюдавший за перипетиями схватки, подошел к дуэлянту.
– Вот еще один клинок, – сказал монах. – Он не согнется. Ради чести Рима, ради нашего здоровья поразите им наглеца…
Ринальдо дальше не слушал. Он лихорадочно схватил протянутую шпагу и устремился к шевалье де Рагастену. Он успел встать в позицию как раз в тот самый момент, когда шевалье крикнул:
– Три!
Он обезоружил и третьего противника. Потом Рагастен живо обернулся к Ринальдо.
– А! – крикнул он. – Кажется, одного урока вам недостаточно… Мне нравится такой задор… Гляди-ка! Да у вас новое оружие?.. Мне показалось, что ваша шпага погнулась…
Ринальдо ничего не ответил. Он хладнокровно скрестил свою шпагу с клинком француза, решившись поразить хотя бы раз неукротимого соперника. А тот, фехтуя, поучал:
– Вижу, что вы плохо поняли урок… Смотрите хорошенько… Я начинаю усыплять вашу готовность вот такими движениями… Хорошо!.. Теперь серией дублетов я связываю вашу шпагу… Еще один выпад и… Четыре!
Еще раз у Ринальдо была выбита шпага. Она описала в воздухе дугу и упала посреди зрителей… Послышался легкий возглас: шпага, падая, оцарапала руку проходившего мимо лакея.
– Пустяк… – сказал монах, наклонившись к лакею. – Молчи и ступай за мной. Сейчас я тебя вылечу.
Удивленный лакей поплелся за монахом; он не видел никакого вреда в едва заметной царапине.
А в это время придворные зашевелились. Появился Чезаре Борджиа, и все обнажили головы.
– Синьоры, на коней! – приказал он. – Сегодня нас ждет траурная процессия… о, пройдет всего несколько дней и мы отправимся воевать!..
Раздались радостные крики, шумная толпа окружила Чезаре. А он продолжал:
– Да, синьоры, совсем скоро мы выступим. Пусть каждый приготовится к кампании, которая обещает быть нелегкой… А пока предадим земле останки моего любимого брата, Франческо… Синьор шевалье де Рагастен, – добавил он, заметив француза, – займите место подле меня, слышите?.. Да, синьоры, представляю вам шевалье де Рагастена, своего друга… одного из лучших друзей!
И сразу после этого Чезаре направился к главной почетной лестнице, которая вела со двора в замок. Толпа придворных последовала за ним, громко стуча шпагами и шпорами. Множество рук протянулось в Рагастену. Одни спешили приветствовать нового фаворита своего покровителя. Другие просто хотели засвидетельствовать свою симпатию храбрецу.
Тем временем дон Гарконио, а это он был тем монахом, кто протянул шпагу безоружному Ринальдо, вел за собой лакея, которого нечаянно оцарапало острие этой шпаги. Но они не прошли и двадцати шагов, как мужчина внезапно остановился, словно у него внезапно закружилась голова. Он смертельно побледнел. Пена появилась в уголках рта.
Гарконио наклонился над ним и внимательно следил за фазами агонии. Она была недолгой.
– Хорошо, – пробормотал дон Гарконио. – По моим подсчетам, яд парализует язык, как только начинают проявляться симптомы отравления… Чтобы не было лишней болтовни в момент агонии… Но, с другой стороны, агония наступила слишком быстро… Я-то рассчитывал, что она наступит не раньше, чем через два часа после ранения. Надо изменить дозу.
Гарконио бросил последний взгляд на труп и медленно удалился с поникшей головой, поглощенный учеными расчетами.
Похороны Франческо Борджиа, герцога Гандийского, прошли с большой помпой. После траурной мессы в соборе Святого Петра тело пронесли по городу. Было около пяти часов пополудни, когда процессия, обойдя город под звон колоколов всех римских церквей, вернулась к Святому Петру. Гроб внесли в храм и поставили в один из склепов крипта. На всех перекрестках раздавались громкие крики, словно вспыхнул бунт. При первых выкриках Чезаре, который до этого казался погруженным в глубокую задумчивость, поднял голову.
– О! – сказал он. – Сегодня наши римляне кажутся очень смелыми. Они осмеливаются взглянуть мне в лицо!
Но сразу же после таких слов он понял, что не в его адрес направлены летящие из толпы угрозы.
– Corpo di bacco [7] , как говорит мой почтенный батюшка… Кого же они тогда проклинают?
Справа от Чезаре, как он и распорядился, держался шевалье де Рагастен. Немного позади ехал Асторре, отставной фаворит, еще дальше – Ринальдо, герцог де Риенци и сотня синьоров.
7
Черт подери (итал.).
Чезаре бросил быстрый взгляд назад. Странная вещь: придворные, которые в десятках подобных случаев группировались вокруг него с поднятыми шпагами, хранили спокойствие. И, как ему показалось, некоторые синьоры даже обменивались тайными знаками с толпой.
Чезаре побледнел. Уж не предали ли его?.. Но почти сразу успокоился.
Нет, это не ему кричали. А возгласы между тем становились все резче и определеннее:
– Смерть убийце Франческо!
– В Тибр проклятого француза!
– Правосудия! Убийцу – палачу!
И кулаки тянулись к Рагастену. Борджиа недобро усмехнулся:
– Черт возьми! Вы слышите, шевалье?
– Слышу, монсиньор, но не понимаю…
– А ведь кричат на добротном итальянском…
– Ба! На жаргоне черни.
– Но что же вы от них хотите, в конце концов?
– Да здесь и дьявол позабыл бы латынь, монсиньор… Ола! Да они разбушевались… Осторожней, Капитан!
Положение становилось опасным. В самом деле, в один из моментов, когда возбужденная безнаказанностью толпа то накатывалась, то отступала, Рагастена внезапно вовлекло в людской водоворот и внезапно отделило от Чезаре.