Боргильдова битва
Шрифт:
Отец Дружин и Мудрый Ас, сын Лаувейи и носитель Мьёлльнира, великаны, люди, эльфы и гномы — все до рези в глазах вглядывались в это сияние. Руки до боли сжимались на эфесах и древках, пот заливал лбы, холодело внутри. Пока враг неведом, он страшен вдвойне.
Сияние приближалось, оно уже прорывалось и на само Боргильдово поле. Свет залил полнеба, и вот наконец в нём проступили семь огромных фигур, истинных великанов, куда там гримтурсенам!
Хекса Лаувейя недрогнувшей рукой взялась за семь белых рун, готовая их двигать и перекладывать. Рядом с собой мать Локи положила
Фигуры приближались, огромные, нависающие над всеми, над ничтожными червями, дерзнувшими бросить вызов истинным хозяевам мира. Свет поглотил всё, что за ними, Отец Дружин не мог разглядеть даже, следует ли за Семерыми их воинство, явленное ему в видении.
Семь исполинов, кажущихся самим воплощением Света, медленно, не торопясь, вступали на Боргильдово поле. Семеро — против неисчислимой армады, собранной против них. Они казались сейчас храбрецами, истинными героями, выходящими на безнадёжный бой, готовые сражаться за нечто, превыше их собственных жизней.
Медленно, неспешно, из облака слепящего света, стали проявляться фигуры и лица.
Пятеро мужчин и две женщины. Все с мечами в руках, вычурные клинки смотрятся нелепо на поле боя. Войско Хьёрварда затаило дыхание, вглядываясь в тех, против кого их позвал на смертный бой владыка Асгарда.
Нет, это не чудовища, не страшилища из кошмарных снов, не жуткие ходячие утробы с окровавленными клыками и когтями. Они высоки и стройны, тела их совершенны, лица — красивы и открыты. Они улыбаются и не прячут улыбок.
Остальных, явленных ему в видении — Ялини, Ярдоз, Ялвэн, прочие — он пока не видел.
Отец Дружин тронул поводья Слейпнира. Пришёл твой час, бог Один.
Ярко сияет наконечник Гунгнира. Земля гудит под копытами восьминогого жеребца. Подобно утренней звезде, он несётся — один — навстречу врагам, и Старый Хрофт чувствует, что настало время платить.
Платить за всю кривду и всю неправду, всё «меньшее зло», все увёртки и уловки, накопившиеся за долгие века власти над Большим Хьёрвардом. Что ж, муж не страшится ответить за содеянное. Лишь бы это спасло и сохранило других, отдавшихся его власти.
«Слишком поздно, бог Один».
Он помнит, он помнит этот голос! Но… никак не ожидал услыхать его именно сейчас. Гулльвейг! Проклятая ведьма, откуда ты взялась?! Впрочем, сейчас не до тебя, твои речи я больше не желаю слушать.
Семеро исполинов останавливаются. Взгляды их скрещиваются на Отце Дружин, и он ощущает, как рождается и растёт боль в груди — там, где плоть дважды пронзена остриём Гунгнира.
Владыка Асгарда сдерживает рвущегося вперёд Слейпнира. Великолепный жеребец тоже жаждет боя, ему, как и остальным, нестерпимо ожидание.
Бог Один привстаёт в стременах, высоко вскидывает копьё. Семеро решили показать себя великанами, готовыми легко передавить ничтожных насекомых, копошащихся у их ног? — что ж, у нас есть, чем ответить.
Наконечник
— Слушайте, явившиеся сюда без спроса! — громко восклицает Старый Хрофт, и огромное множество его воинов зажимает уши — глас великого бога оглушает и чуть не валит с ног. — Пусть тот, кто предводительствует вами, выйдет вперёд и примет мой вызов, как положено среди воинов, знающих, что такое честь!
Семеро не останавливаются, они продолжают идти. Взгляды их пронзают Отца Богов, точно копья — правда, не все. Один из Семерых, самый юный, с косицами на висках — Ястир, называла Лаувейя его имя — смотрит на Отца Дружин с чем-то, напоминающим сочувствие.
Владыка Асгарда не сомневается, что будет понят. В конце концов, к нему вторгшиеся обращались на его собственном языке, предлагая убираться из Хьёрварда на все четыре стороны.
Вперёд выступает один из Семерых, глаза его залиты сплошным белым светом и кажутся сейчас слепыми бельмами.
Его зовут Ямерт.
— Слушай, явившийся сюда с жалким своим воинством и называющий себя «богом»! — прогрохотало над полем. — Ты дерзаешь предлагать мне поединок? Ты, вошь? Ты привёл сюда на погибель тысячи и десятки тысяч доверившихся тебе глупцов; домой не вернётся ни один из них, если ты не выкажешь благоразумия. Ты надеешься победить нас? Нас, излюбленных Детей Творца, коим отдал Он всё сущее в управление, дабы мы избавили его от зла и слуг Хаоса?
Отец Дружин мимоходом подумал, что на Боргильдовом поле нет воды. Войску нечего пить, кроме лишь привезённого с собой в мехах и флягах. Кончать всё это надо как можно скорее.
— Принимаешь ли ты вызов, именуемый Ямертом?! — загремел он, и голос его тоже был слышен по всему необозримому полю, от края и до края. Это должно было пронять. Хвастливый Ямбрен, «повелитель всех ветров Упорядоченного», назвал Старому Хрофту своё имя и имя младшей сестры Ялини. Имени Ямерт владыке Асгарда узнать было неоткуда.
Сотканный из света великан не дрогнул, он словно ничуть не удивился — а, может, ему просто было всё равно.
— Не принимаю, — насмешливо бросил он. — Ты привёл тех, кто жаждет сразиться с нами? Что ж, превосходно. Пусть вздевают брони, пусть острят мечи и готовят щиты. Пришедшие с нами, признавшие наше право сумеют разъяснить вам… ваши пагубные заблуждения.
Великан Ямерт неспешно подался назад, и вместе с ним отступили шестеро его братьев и сестёр. А мимо них и как будто бы даже сквозь них потекло их собственное войско.
То самое, что Отец Дружин видел у Лаувейи. Почти то же самое; потому что самыми первыми на Боргильдово поле стали входить отряды инеистых великанов.
Бог Один протёр единственный глаз. Нет, никакой ошибки — вот он, стяг Груммога с огромным обоюдоострым молотом, излюбленным оружием силача. А вот и он сам, что-то кричит, размахивая чудовищным оружием…