Борька
Шрифт:
18. Сплин - "В мире иллюзий", гл. 21 "Таня"
19. Пелевин - "Медведи мед "ведают"" . "Empire V" - Гл. 30.
20. Radiohead " Carma Police " – гл. 32 ,
21. Булгаков "Мастер и Маргарита" - гл. 33, Варсон
22. Ильф и Петров "12 стульев" - гл. 34, сон
23. "Такая нечисть за мной гонялась" – Финал
24. Платон - определение человека - гл.34 Финал
"... я лег на землю и, затаив дыхание, испытал чувство, от
которого так и не сумел отделаться до сих пор, - ощущение таинственности,
неизбежности и красоты происходящего - чувство, которое переживали почти все
молодые люди всех времен, когда, запрокинув голову, смотрели ввысь и видели, что их небеса гаснут".
"Поколение Икс"
Д. Коупленд
Эта книга для вас (Для кого же? Для нас, для них, для меня, наконец) -
тонко чувствующих мир и все его таинственные колебания.
Для верящих в него, как в единственную данность, предоставленную нам органами чувств. И болезненно, невыносимо страдающих от этого.
И разрушающих себя.
И каждый вдох и удар сердца уносит нашу жизнь от нас неизвестно куда.
Стоит ли верить во что либо?
Или создавать миры самим?
1. ПРОЛОГ
Василиса, размахнувшись, привычным движением выплеснула ведро с объедками в старое потрескавшееся корыто.
– Ну! Налетай ирод, смотри, чего я тебе принесла, - сказала она лежавшему Борьке.
Борька привстал, наклонился над лоханкой и стал есть.
Василиса потрясла ведром для верности ещё немного, и, убедившись, что оно уже совсем пустое, повернулась, и пошла в дом.
Борька был сегодня совсем послушный и спокойный. На Василису он только слегка покосился, а сам чавкал так, что за ушами у него хрустело. Даже все его немаленькое и крепкое тело как-то сотрясалось в процессе еды, и повисшие уши вдруг встали, и напряженно зашевелились.
Василиса держала Борьку в маленькой, но крепкой металлической клетушке, которую для него придумал (да сразу и сварганил) сварщик-сосед.
Характер у Борьки был скверным, не покладистым ещё и в , тепрежние времена, а сейчас уж совсем испортился. Борька сейчас представлял собой здоровенного хряка, весом уже почти в два центнера. А это, пожалуй, могло создавать серьёзные, значительные проблемы в те моменты, когда он демонстрировал окружающим (а их было немного) свой свинский норов.
Поэтому Борька сидел в клетке безвылазно, никто его даже и погулять не выпускал - не положено ему было разгуливать, он и так раньше любил гульнуть сверх меры.
***
Прежде– то Борис звался Василисиным мужем, Борисом Лаэртовичем, и их небольшая семья носила замысловатую фамилию "Итакины".
Жили они обособленно от всей деревни, на отшибе, на каком-то своём участке земли (как будто на острове).
И сама их позиция была такой, что и в чужие дела они не лезли, да и в коллективных действиях никакого участия не принимали. Ну и к себе не очень-то пускали.
У них была (и шла) какая-то своя жизнь, которая проходила в стороне от дел всех других людей.
Так было раньше, и продолжалось довольно долго, но осталось всё-таки в прошлом.
Жили они странно - не плохо, но и не хорошо.
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
А значит, Борис и Василиса были не очень счастливы - ведь у них была какая-то своя история, не похожая на историю других людей.
Сейчас эта ячейка общества, вместе с ее историей, уже канули в небытие.
Начало вроде бы было и неплохое - но, как говорится: "Человек предполагает, а Бог располагает".
Какие бы планы ни строил Борис, жизнь его сложилась так, как сложилась.
Мужиком он каким-то особенным не был - ни плохим, ни хорошим. Как все чаще виделось Василисе в последнее время: вполне себе средним человеком, впрочем, как и остальные мужики.
Он пил (было дело) ни больше, ни меньше других - не до изнеможения да погибели. Этакой запойной разухабистости в нём не было. Может, не хватало сил ему, или размаху, чтоб если уж дым, то коромыслом.
Хорошо уж это или плохо - даже не знаю.
Выпивши, он притихал, словно его прибили. В драку он не лез, да и с женой своей, с Василисой, то есть, даже по пьяни ни разу не подрался, не поскандалил.
Но и любви, да и детишек у них не было - жили как-то по накату, размеренно.
– Ой ты горе моё луковое, - вот что доставалось Борису и в качестве одобрения, и укоризны от жены. И вот с таким луковым горем прожили они уже изрядное количество лет.
<