Бородинское пробуждение
Шрифт:
– Учтите, – сказал Фальковский, – доктор Шмидт одинаково плохо говорит на всех языках. Родного, по-моему, не имеет. Так что выбирайте для общения с ним любой.
Раздался выстрел. Бутылка разлетелась вдребезги.
– Mais vous ^etes un tireur parfait, docteur Chmidt! (Вы отличный стрелок, доктор Шмидт! (франц.).) – сказал Фальковский.
Человек обернулся:
– Vous ^etes venu de nouveau pour me deranger? (Опять приехали мне мешать? (франц.))
Быстрый взгляд его маленьких, но каких-то горячих глаз скользнул по мне, но тут же он стал рассматривать пистолет, принюхиваясь к дымящемуся дулу и бормоча:
– Was zum Teufel ist das f"ur Pulver! So dreckig! (Черт возьми, что за порох! Какая гадость! (нем.))
– Je veux vous pr'esenter encore un curieux (Я хочу познакомить вас еще с одним любопытным (франц.)), – сказал Фальковский.
– Vos curioux m’emb'etent. (Надоели мне ваши любопытные (франц.))
– Il avait tellement h'ate de vous voir. (А он так стремился к вам (франц.))
– Quoi? (Что? (франц.)) – Человек с недовольным видом принялся забивать новую пулю.
– Je dis qu’il a tant parl'e de vous (Я говорю, он так много о вас рассказывал (франц.)), – сказал Фальковский.
– Je ne comprends pas. (Не понимаю (франц.)) – Человек поморщился и вдруг перешел на русский с порядочным немецким акцентом: – Почему русские имеют страсть говорить не на своем языке? Кто это?
– Поручик Берестов, – представился я.
– Я доктор Шмидт, большая, но тайная знаменитость, – сказал он и вдруг показал ослепительную улыбку белых зубов. – Что вас сюда привело, поручик? Не вовремя. Приезжайте лучше на поднятие шара. Кто это? – снова обратился он к Фальковскому, ничуть не церемонясь.
– Поручик ищет свою знакомую, – сказал Фальковский.
Я разглядел Леппиха. На вид ему не больше тридцати. Крепкая, приземистая фигура, темно-русые спутанные волосы, крепкий упрямый подбородок, брови приподняты кверху, так что в живом взгляде все время не то изумление, не то насмешка.
– Est-ce qu’on fabrique dans mon atelier des personnes qui se connaissent? (Разве в моей мастерской изготовляют знакомых? (франц.)) – спросил Шмидт-Леппих, взводя курок.
– Pas mal de choses mysterieuses peuvent se passer dans votre atelier (Мало ли какие таинственные вещи могут происходить в вашей мастерской (франц.)), – ответил я.
Леппих вскинул на меня глаза:
– Кто вам нужен?
– Я ищу молодую особу по имени Наталья. Недавно я получил от нее письмо, посланное из этой усадьбы. Быть может, вы будете так любезны и вспомните кого-нибудь в этом роде?
– Aber so was! (Вот так номер! (нем.)) – А кто вам эта особа, родственница? – спросил Леппих.
– О нет. Я рисовал с нее портреты. Это лучшая моя модель.
– Хороший пистолет, – как бы не слушая, сказал Леппих. Он взял новую бутылку и надел ее на сук. – Английской работы, мастера Беркли. Тут старое изречение на стволе, не могу понять. Капитан, вы хорошо знаете по-английски?
– Английского я не учил, – сказал Фальковский.
– Excellent. (Отлично (англ.)) Вот не знал! Теперь назло вам буду говорить по-английски, а то ваша опека мне надоела.
Он обратился ко мне:
– May be you know English? (Может быть, вы знаете по-английски? (англ.))
– I do a bit (Немного (англ.)), – ответил я.
– В таком случае, может быть, вы поймете? Слушайте, я прочту: «Your model is there. But she is locked in the cottage to the left of you». Как это перевести? Смысл от меня ускользает.
Фраза мало походила на изречение. Леппих сказал буквально следующее: «Ваша модель здесь. Только она заперта во флигеле слева от вас». При этом он спокойно готовился к стрельбе, нащупывая ногой твердую позицию.
Я сразу принял игру.
– По-моему, здесь какой-то вопрос о смысле жизни. Примерно так: как я найду пути к желаемому?
– На это всегда нечего ответить, – сказал Леппих, поднял руку и, почти не целясь, выстрелил. Пуля срезала горлышко. – Что же касается девушки, то не знаю, что и сказать. Девушки здесь бывали, но я не обращал на них внимания. Спросите лучше у штабс-капитана или его солдат.
– Все возвращается на круги своя, – сказал я Фальковскому и, взяв его под руку, отвел от Леппиха, который вешал на сук новую бутылку.
– Послушайте, вы не верили в мои способности. Хотите, я через две минуты скажу, где та девушка, которую ищу?
– Буду рад за вас, – сказал Фальковский. – Вы намекаете, что она в усадьбе?
– Давайте только пройдемся.
Мы медленно пошли вокруг дома. За углом на дощатом помосте стояло сооружение, похожее на корзину с крыльями. Несколько толстых прутов скрещивалось над ней, образуя беседку. Видно, это была гондола аэростата.
Я вел Фальковского прямо к флигелю, о котором сказал по-английски Леппих. Почему он сделал это, я еще не успел задуматься.
– А что у вас там, во флигеле? – сказал я Фальковскому. – Нельзя ли зайти?
– Извольте. – Фальковский усмехнулся. – But I’ll be surprised if you will find anybody there. (Только я удивлюсь, если вы там кого-нибудь найдете (англ.))
Он все-таки знал английский! На мгновение я растерялся.
– Минуту назад вы уверяли, что не учили английского.
– Это верно. Я никогда его не учил, – сказал Фальковский. – Поэтому вряд ли смог бы понять старое изречение. Но те крохи, которые знаю с детства, помогли разобрать, что доктор Шмидт читал вам вовсе не изречение.