Борт 556
Шрифт:
Это был наш конец. Конец двоих влюбленных в открытом океане.
Наша яхта Арабелла, потеряла носовые паруса. И, теперь ее накрывало штормовыми волнами. Все рушилось на глазах.
Мы оба раненые, были ослаблены большой потерей крови и тяжестью своего пулевого ранения. И не в силах уже были подняться на ноги. И хоть, чего-нибудь сделать для спасения случившейся ситуации, и спасения нашей яхты Арабеллы.
Мы, вцепившись в бортовые леера ограждения левого борта, и друг в друга, просто лежали, теперь на самой из красного дерева скользкой от нашей текущей из-под нас крови и воды палубе. И Арабелла, просто тонула. Тонула в Тихом океане за тысячи верст и
Все нейлоновые с металлической сердцевиной троса, натянутые под весом мокрых кливеров и плавающих далеко за бортом, теперь по носу нашей яхты, разворачивали постоянно нашу Арабеллу бортом против волны, и яхту заливало целиком. И, Арабелла была обречена, подымаясь и падая на огромных океанских волнах.
Она тонула, заливаемая штормовой водой.
Яхту швыряло как скорлупку по бурлящим и бушующим штормовым волнам, и она была неуправляема.
Нужно было к штурвалам. Нужно было запустить двигатели Арабеллы. Но, я выбился уже из своих сил. И обессилел от потери крови. И только и мог, что держать еще свою любимую. Обхватив за тонкую, снова талию, прижавшись плотно к боровым леерам ограждения.
Нужно было срезать оборванные из металлизированного нейлона троса плавающих в воде носовых больших треугольных парусов. Но, это было невозможно сделать обычным подводным ножом. И в таких условиях, в каких мы оказались.
Единственное, что можно было сделать, это встать у рулей и пытаться держать яхту по направлению к волне. Держать весь шторм, стараясь удерживать ее на этом курсе.
Нужно было теперь, все делать вручную. Включив оба двигателя на полную мощность. И рулить на волну, иначе конец. И этот конец уже был близок.
Но, мы не могли сделать ничего. Мы только лежали в брызгах дикого летящего с черных небес проливного ливня, и грохочущих штормовых семибальных волн. Падая и взлетая на волну. Казалось под самое штормовое утреннее небо, и быстро падая, как в водную черную бездонную пропасть. Прижавшись, друг к другу у бортового защитного ограждения нашей тонущей в штормовых волнах яхты. Держась из последних сил за леера руками. Истекая собственной теплой по мокрой из красного дерева палубе кровью, раненые и даже, наверное, радовались смерти. Такой вот смерти. Смерти вдвоем. Прижавшись плотно, друг к другу. Не разделенные, даже морской стихией. Под пролетающими над нами брызгами бушующих океанских соленых волн. И качающейся высокой единственной мачтой нашей Арабеллы. Под приспущенными и обвисшими, почти до ее из красного дерева палубы, изорванными неуправляемой морской стихией парусами. На нейлоновых металлизированных крепких канатах, гремящих стальными на ветру и волнах креплениями. Разбитые об волны рули яхты были заклинены. И, разбито все управление двигательной установкой. А, на высокой качающейся над тонущим корпусом круизной мореходной яхты мачты, торчала ее антенна и выдавала сигнал SOS! в автоматическом режиме с рации в компьютерном отсеке за винным разбитым в дребезги шкафом. В перевернутом, вверх дном и залитом до потолка уже, как и длинный трюмный коридор, и все отсеки и трюмы, океанской соленой холодной штормовой водою главной каюты Арабеллы. Сигнал бедствия запущенный мною перед спасением моей любимой Джейн.
Он сработал. Сработал наконец-то. И я, словно проснувшись, услышал этот звук, словно через саму залитую океанской водой палубу. Отчетливое SOS! Которое пробудило меня. Возможно, я уже умирал, но услышал его и пришел в себя. Я, услышал его со всех сторон, громко и четко, сквозь грохот неуправляемой бушующей стихии. Стихии желающей проглотить нас. Проглотить вместе с нашей яхтой Арабеллой. Но, Арабелла не сдавалась. Ее с топливом для двигателей запасные баки по бортам не давали яхте быстро тонуть, сохраняя ее плавучесть.
Двигатели нашей яхты молчали, и стояли на месте пятилопастные пропеллеры. И, хотя, корпус Арабеллы уже был скрыт полностью водой. И над длинной, палубной иллюминаторной залитой до открытых и разбитых волнами окон. Над переливающейся уже через нас океанской штормовой водой, торчала вверх со свисающими уже в саму воду мокрыми изорванными ветром большими треугольными парусами ее, так и не сломленная чудовищной тихоокеанской стихией единственная мачта.
Тихий океан, словно измывался над нами. Казалось, этому шторму не будет конца и начала. Казалось, океан играл нами как кошка с мышкой, проверяя нас на выносливость. Этот дикий шторм не был таким коротким, как тот на том песчаном мелководном коралловом покрытом пальмами атолле. Где было мое с Дэниелом и моей красавицей Джейн пристанище.
Где моя крошка Джейн влюбила меня в себя. И где, первый раз мы сошлись в единении нашей близкой самой, наверное, страстной безумной любви.
Я, почему-то увидел тот ночной атолл. Увидел купающегося у борта Арабеллы, и смеющегося Дэниела. И ее, вышедшею ко мне из воды. Почти нагую. В том белом, снова купальнике. Узком донельзя купальнике. И обворожительно красивую мою морскую нимфу или русалку. Тонкую в гибкой как у восточной танцовщицы узкой талии. Загорелую до черноты и жаждущую меня и моей любви. В стекающей морской соленой воде.
– Джейн! Моя Джейн! Единственная и любимая - Я произносил ее имя в бреду и вслух, не слыша сам себя.
– Ты позвал меня, любимый - я услышал вдруг ее голос и, снова пришел в сознание.
Она так и смотрела на меня практически, не моргая и прижавшись лицом к моему лицу.
– Уже утро, любимая - произнес, помню, я ей.
– Я знаю, любимый - произнесла Джейн.
– Помощь должна прийти, любимая - проговорил я, еле произнося ее имя, и тоже еле слышно лежащей на мне и обнявшей меня моей красавице Джейн, сам не понимая, что сейчас говорил ей. Не ведая, что мы были невероятно далеки от торговых транспортных путей. И помощи просто не будет. И наши сигналы бедствия нас не спасут. Оставались уже считанные минуты до окончательной гибели яхты Арабеллы. И все, конец...
– Она скоро прейдет к нам милая. Нужно только подождать. Нужно, только подождать - повторял я, прекрасно понимая, что нам не вырваться из смертельных, теперь лап этого водяного кошмара.
Я, еще сумев собрать последние силы, снова, перехватил рукой мою любовницу Джейн поверх ее широких полненьких ягодиц. Обхватив ее широкие женские бедра. Запустив руку промеж ляжек ее ног. Ощутив, из-под ее подтянутого там под гидрокостюмом и узкими полосатыми цветными купальника плавками любимой очертания промежности и лобка. И прижал, снова ее к себе правой своей рукой. Чувствуя, как она выскальзывает из моих онемевших и одервеневших замерзших пальцев.
Я снова прижал, любимую, массажируя ее промежность своими ничего не чувствующими задервеневшими пальцами правой руки. Стараясь разогреть ее. Обострить жизненные любовные ощущения.
Я, подтянулся еще раз, еле-еле на левой руке к леерам ограждения левого борта, прижавшись к ним мокрой в воде растрепанной выгоревшими русыми волосами головой. Чувствуя и ощущая холод перильного бортового железа. Лежа в воде и держа на своей груди прижавшейся грудью, спиной вверх, теперь тело моей любимой Джейн.