Борт 618
Шрифт:
Лиза не успела ни испугаться, ни удивиться, — ее разум оказался в плену у величайшего спокойствия, которое когда-либо было испытано ею в жизни. Она знала, что физическая боль, ненависть, страх — все это придет потом, а сейчас нужно лежать тихо, как и подобает трупу, у которого прострелено сердце и выбиты через затылок мозги…
Ее залитое кровью лицо, впечатавшееся в траву газона, оказалось повернуто так, что она сквозь полуприкрытые веки могла видеть ноги спецназовцев.
Двое направились к ней, третий остался на месте, страхуя товарищей.
Лиза
Похоже, что они действительно опасались ее… мертвую, ничком лежащую на забрызганном кровью газоне.
Но это же был абсурд!.. Чем она могла так сильно испугать троих явно неробких парней?!
Первая пара ботинок остановилась подле ее лица.
Боль из района простреленного плеча понемногу начала проникать, просачиваться в сознание.
Один из бойцов подошел к ней вплотную, присел на корточки, положив на колени импульсный карабин «ИМ-200», и Лиза услышала его хрипловатый голос:
— Сэр, похоже, пуля не пробила ее череп… Нет, думаю, она мертва. — Он не спешил прикоснуться к окровавленному телу, перевернуть его, чтобы убедиться в справедливости только что сказанных слов. — Что нам делать с телом, сэр?
В коммуникаторе послышалось невнятное бормотание.
— Нет, капитан Блейхард остался в машине. Свяжитесь с ним, мы подождем, — опять прозвучал над ухом тот же хрипловатый голос.
Лиза лежала, не шелохнувшись.
Боль расползалась все дальше, плечо начало неметь, и это было скверно. Секунды казались тягучими, словно капли пролитого сиропа. Сознание Лизы будто раскололось на две половинки, — она отчетливо понимала, что в эти роковые мгновения ее телом владеет кто-то другой, умеющий терпеть боль, обладающий навыками, которые ей, обыкновенной домашней хозяйке, не могли пригрезиться в самом кошмарном, невероятном сне.
Та Лиза, которая ворковала над ухом одуревшего от виртуальной зависимости Сережи, стремительно уходила в прошлое, она погибала, а что приходило взамен? Пустота? Холодный отрешенный вакуум сознания, в котором едва приметными вехами плавали скудные обрывки воспоминаний другой женщины?..
— Да, сэр, я понял!..
Голос резко вышвырнул ее назад, в болезненную, окровавленную реальность, и Лиза почувствовала, как потянулась к ней рука…
Минуту назад этот человек хладнокровно сжал сенсор гашетки, целя ей в лоб, нимало не задумываясь над степенью ее вины… Лиза не знала, что за дьявол владеет ее разумом, но холодная внутренняя отрешенность, страшная уверенность в том, что она сможет убить его, внезапно резанула по нервам, заставив раньше времени вздрогнуть безвольное, как казалось, тело…
…
Сержант Говард достаточно повидал на своем веку, чтобы его руки не дрожали, переворачивая теплый еще труп.
«Красивая…» — подумал он, равнодушно скользнув взглядом по забрызганному кровью лицу, и в
Мертвое тело вздрогнуло, как живое.
Ее глаза открылись. Они были огромными, бездонными, черными… В них жила пустота.
— О черт!.. — Говард заученным движением уже отшвыривал прочь от себя внезапно ожившее тело, но, видимо, потрясение оказалось слишком сильным, даже для его нервов, — он сделал это недостаточно проворно, и женщина, которая поднималась с земли, одним плавным, тягучим движением успела дотянуться до расстегнутой кобуры на его поясе.
Импульсная «гюрза» послушно вышла из захватов.
Последнее, что запечатлело сознание Говарда, было ее лицо — серое, будто пепел от сгоревшей бумаги… и глаза, в которых затаилась нечеловеческая боль, такая сильная, осязаемая, словно каждый выстрел отдавался в ее сознании, как собственная смерть.
…
Лиза начала стрелять, как только холодная рифленая рукоять автоматического пистолета оказалась в ее вспотевшей ладони.
Она действовала словно в полусне, и удивительно, что в таком состоянии разум продолжал контролировать движение рук.
Первый выстрел опрокинул ближайшего спецназовца, выбив из него сознание прямым попаданием в грудь. Учитывая бронежилет, он получил в худшем случае кровавый синяк и треснутые ребра, но удар пули вышиб весь воздух из его легких.
Он еще валился на коротко стриженный газон, рефлекторно согнувшись пополам, когда второй, еще не сообразив, что случилось, дико взвыл, ронял оружие, — пуля пробила ему ногу.
Фактор внезапности, сколь ошеломляющ он ни был, отработал свое и завершился, вслед за болезненными вскриками и падением двух тел.
Мама… Мамочка… — это был ее мысленный вскрик, порождение подсознательного ужаса от того, что она делает…
Третий боец застыл, замешкался ровно на секунду, и этого хватило, чтобы их глаза встретились.
Губы Лизы мелко дрожали. Она не закончила начатое движение и все еще полусидела на окропленной кровью траве, а он застыл метрах в пятнадцати от нее. Парню с импульсным карабином в руках уже перевалило за тридцать, у него наверняка была семья, дети, целая Вселенная по имени жизнь, — это читалось в его выцветших от напряжения глазах, в том, как мелко, едва заметно подрагивал направленный на нее ствол электромагнитного оружия.
Лиза была уверена — он не боится. Но и ее внутреннее смятение никак не отражалось на твердости руки — «гюрза» лежала в ладонях как влитая, и она почему-то твердо знала: они выстрелят одновременно и обязательно убьют друг друга.
Он напряженно следил за ней, она за ним, и эта пауза затягивалась, превращаясь в вечность.
— Не надо… — тихо, едва слышно выдохнула она.
Он еще больше побледнел, но карабин в его руках по-прежнему был направлен в голову Лизе.
Ее мутило от резкой, обильной потери крови, простреленное плечо уже не ощущалось как часть тела, и неизвестно, что за сила помогала ей так твердо держать оружие.