Борт 618
Шрифт:
Нетрудно представить, каковы были вехи той катастрофы…
Недоумение сменилось беспокойством, беспокойство — паникой, затем пришло болезненное осознание потери источников энергии, утраты привычной связи и… тысячи людей, находящихся рядом в тесных и темных замкнутых пространствах, вдруг оказались разделены, разобщены, они почему-то перестали понимать друг друга, будто терпение было исчерпано в смехотворно короткий срок…
Наблюдая за хронологией аварийных включений отдельных элементов Сети, Лиза поняла, что энергоснабжение цоколя удалось частично восстановить лишь спустя месяц напряженных работ, но к тому моменту
Дальше ситуация усугублялась в геометрической прогрессии. Все происходило с точностью до наоборот, — машины, реанимированные титаническими усилиями специалистов, начали оживать, а сами люди, оказавшиеся на поверку беззащитными и уязвимыми, гибли в это же самое время от волн эпидемий и возникших в конце концов смертельных противоречий внутри общества.
Инсекты появились в окрестностях цоколя спустя три месяца после лавинообразной катастрофы, унесшей сотни тысяч жизней. Немногие работавшие к тому моменту резервные линии управления и коммуникации запечатлели на своих носителях сцены противостояния остатков человеческой цивилизации с невесть откуда взявшимися насекомообразными существами, но это были лишь отдельные вспышки сопротивления, не более.
Через год цоколь окончательно опустел, как, впрочем, и вся планета. Вот уже пять с лишним десятилетий он возвышался над затопленными полями серой, угрюмой, постепенно ветшающей и разрушающейся громадой, а его частично реанимированная компьютерная система едва справлялась с поддержанием функций термоядерного реактора, расположенного в самом сердце без времени погибшего мегаполиса.
Такова была в общих чертах удручающая новейшая история планеты. История, которую Лизе и Лайту удалось восстановить по отдельным, обрывочным фрагментам записей, уцелевшим на носителях информации.
История, не проливавшая свет на истинную природу и намерения тех, кто осенил колонию своим зловещим присутствием и явился первоисточником погубившей ее катастрофы.
— Есть устойчивый сигнал по первому каналу! Голос Лайта вырвал сознание Лизы из задумчивого оцепенений. Она вскинула голову, жадно впившись взглядом в просветлевший экран.
Метеозонд, связь с которым удалось установить через древний навигационный спутник, двигался на высоте одного километра, под слоем клубящихся дождевых облаков, придерживаясь седьмого меридиана. Такой курс был сознательно заложен в блок его автоматического пилотирования. Следуя ему, зонд должен был пересечь материк, пролететь над островной частью суши и осветить участок площади второго, меньшего по размерам материка, расположенного в более умеренной климатической зоне.
Сейчас аппарат находился в трехстах километрах от точки старта и двигался к извилистой береговой линии, за которой, по данным картографических программ, начиналась цепь островов — целый архипелаг, протянувшийся на несколько сот километров.
Видеокамеры зонда были нацелены строго вниз. На суммирующие дисплеи компьютерного центра в этот момент поступало множество данных, получаемых
Первым, что бросилось в глаза при взгляде, с высоты птичьего полета, — была инфраструктура дорог колонии. Серые, хорошо заметные скоростные магистрали протянулись среди зелени лесных массивов и влажного блеска вездесущей воды, убегая к побережью океана прямыми, как стрела, лентами.
— По ним кто-то движется! — внезапно воскликнул Лайт, указав на едва приметные точки. — Ты можешь увеличить кадр?
Лиза кивнула, внутренне похолодев от дурного предчувствия. Запись видеоинформации велась на жесткие носители терминалов, и потому получить Увеличенные стоп-кадры, обработанные до желаемой степени разрешения, не составляло особого труда. Она быстро справилась с этой задачей, запустив соответствующую программу покадровой обработки изображения, и уже через минуту на резервном мониторе они смогли увидеть новый, более крупный и четкий видеоряд.
Страшное слайд-шоу развернулось в контрастном объеме резервного монитора.
По дорогам от побережья в сторону цоколя двигалось несколько колонн бронетехники.
— Это по нашу душу… — угрюмо заключил Лайт, щелкнув по укрупненному изображению бронемашин. Вся техника была сугубо человеческой. Оставалось непонятным, использовали ли пришельцы обнаруженный в ходе оккупации арсенал или же сумели за полвека своего господства наладить производство десантных машин, скопировав их с образца?
«Впрочем, какая разница?» — подумала Лиза, машинально подсчитывая количество машин в колоннах.
В каждой из них оказалось от десяти до пятнадцати единиц. Всего колонн было пять. Если учитывать, что каждая БМК имела десантный отсек, вмещающий штатный взвод из двадцати пяти пехотинцев, то получалось, что к цоколю сейчас приближалась маленькая армия.
— У нас часа три… — заключил Лайт, просмотрев данные о скорости движения колонн. — Вовремя ты запустила зонд…
Лиза не ответила. Она продолжала напряженно следить за видеоизображением.
— Важно знать, каким путем они попали на материк.
— Думаешь, их база на островах?
— Полагаю, что так. Иначе почему они движутся от побережья?
Через некоторое время стало понятно, каким образом бронетехника была переправлена на материк. Каждая из пяти ведущих к побережью дорог оканчивалась портовыми терминалами, расположенными в удобных природных бухтах. Очевидно, колонисты не пренебрегали дарами океанских глубин, у них было развито рыболовство, о чем свидетельствовали суда, похожие на огромные плоскодонные баржи, предназначенные для плавания на небольшом удалении от берега. Впрочем, для связи с островами и рыбной ловли в спокойных водах широких проливов ничего иного и не требовалось.
Пока они, похолодев, рассматривали колонны бронетехники, запущенный Лизой зонд пересек простор водной глади и теперь приближался к цепочке островов, которые имели весьма своеобразный рельеф. Острова вздымались из океанских глубин, словно спины уснувших левиафанов. Их берега были обрывистыми и неприступными, — пенный прибой с шумом бился об отвесные скалы высотой от ста до двухсот и более метров. Чуть выше обрывистый берег переходил в покатый, покрытый бархатистой зеленью склон, который неизменно венчался голым каменистым плоскогорьем со скудной растительностью.