Босиком до небес
Шрифт:
– Построили дороги – это значит, сообщение с цивилизацией произошло, и жизнь меняется. Хорошо! – подумал рассудительный Хасан. – Что же удивляться тому, что я с русской женой, когда люди больше материалистами становятся. Вон, какие дома понастроили. С таким хозяйством, несколько жён держать можно. Естественно, появляются бандиты из семей, которые живут в нужде. Духа у таких людей достаточно, а денег нет. Самое время подумать о себе, – он закурил трубку, набитую голландским табаком, подаренным Ивановым. – Что-то дядя мало мне про родителей моих рассказал. Сам всё увидишь, были его слова. Какие они сейчас, как выглядят? Подарю маме платок, отцу тоже есть подарки. Как я соскучился, – поймал себя на мысли Хасан.
Вдруг пришлось остановиться, по долине шёл перегон скота. Река из рогатых мычащих голов заполнила всё пространство.
– Сидите тихо. Из повозки никуда! – твёрдо сказал Хасан жене и дочери. – Скоро районный центр, а там вверх в горы, домой. Это сезонный перегон скота. Может, час простоим.
Чабаны, бегающие мальчишки и прохожие приветствовали Хасана. Душевное тепло распространилось по всему телу.
– Дома!!! До родного селения несколько часов пути и увижу, казалось бы, ещё совсем недавно навсегда оставленные родные места. Получилось у меня всё-таки вернуться домой! – сердце учащённо билось в груди Хасана, а разум торжествовал.
ГЛАВА IY
Родное селение
Районный центр находился в ущелье среди скал с обрывистыми краями. По верхам в недосягаемости прыгали горные архары. В глубине скал открывалось просторное место с пологими склонами гор. Это созданное самой природой место обжили когда-то люди. Уникальность этого городка заключалась ещё вот в чём. Несколько районных дорог пересекались в этом месте. По сути, располагающийся среди гор город соединял несколько районов, до которых можно было добраться. Дорога, ведущая к селению, из которого был Хасан, уходила вверх, в горы, по узкому ущелью. Он к этому времени достаточно сделал выводов, чтобы спокойно принимать сложившиеся обстоятельства. Хасан подъехал с семьёй прямо к зданию полиции и суда, которые находились рядом. Дёрнул на себя ручку двери и уверенным шагом вошёл внутрь здания местной власти.
Хасан вошёл. Только теперь сам, а никак когда-то, совсем ещё молодым и искренне верившим в понятия чести и достоинства. Теперь он был опытным, закалённым годами, взвешивавшим все противоречия. Правда часто выглядит как ложь, потому что слова лживые продуманы и логичны. Но здесь дома свои законы. Здесь честь – основная ценность! Хасан «с молоком матери» впитал это понятие, и прежние восприятия вернулись в его разум и сердце. Тогда, под конвоем, на него смотрели здесь как на загнанного волка и относились с пренебрежением. Человек, без юридических знаний и должной защиты, перед судебной властью был разменной монетой и на его деле чиновники заработали плюсы. Получили повышения. Судья был переведён после рассмотрения его дела в Санкт-Петербург с повышением, а ответственный за их селение, жандарм Ржавский, был назначен главой районной полиции. Пересечения людей в жизни случаются удивительным образом. Войдя в кабинет, Хасан увидел человека, которого запомнил на всю жизнь. Ржавский сидел в кресле, обитом натуральной кожей. В его виде мало что изменилось, глаза такие же маленькие и тонкие стиснутые губы. Возраст мало изменил этого человека. Только мундир был с большими регалиями. На стене висел портрет царя Николая II. Стол был завален бумагами и папками. Ржавский явно что-то просматривал в документах, поэтому сразу не заметил Хасана. Бегло взглянув на вошедшего, продолжил рыться в документах. В движениях его не было суеты, но просматривались спешные действия. Молчание длилось несколько минут. Хасану хватило этого времени, чтобы сформулировать мысль для начала беседы.
– Шахматы хорошо научили просчитывать ходы, – подумал про себя Хасан, а вслух произнёс. – Здравствуйте начальник Ржавский.
Сказать, что Ржавский побелел – ничего не сказать. Он вжался в кресло и утратил уверенность во всём своём облике. Вид Хасана был необычен для этих мест. Костюм, рубашка, ботинки из натуральной кожи, чисто выбрит – всё это отличало его от основной массы районных жителей, одевающихся скромно и удобно. Однако годы службы в полицейских структурах в условиях Кавказа научили Ржавского держать себя под контролем.
– Вы по какому вопросу, Хасан? – спросил начальник, собрав всё свое обладание.
Скрывать было бессмысленно, что он помнит этого человека. Жизнь связала их своим узлом. И Ржавский приготовился к разговору.
– Царь бежал, власть изменилась! – твёрдо сказал Хасан.
– Я осведомлён, более того была директива прекратить все судебные дела, чтобы избежать волнений среди населения горных долин.
– Горцы волноваться за вас не будут. Тут упорядоченная своя жизнь. Слушают отцов, а не посторонних людей, даже и в форме полицейского!
– Что было, то было. Ты сам совершил поступок и за него ответил. Отстрадал в неволе, никто не упрекнёт тебя. Суд не работает, власть делает вид, что работает. Один я и остался здесь. Мне некуда податься. Я верный подданный царя. Как теперь быть, когда все идеалы прежней жизни рухнули.
– У нас свои вопросы с тобой.
– Давай обсудим всё, – ответил Ржавский.
Лёгкость в согласии Ржавского к диалогу дали Хасану повод для комбинации действий, которые сейчас являются самыми необходимыми. Он женат и у него дочь. Хасан помнил и знал, что кроме него, его женщин никто не защитит. Разговор продолжался около часа. Ржавский не задавал вопросов Хасану, которые могли бы его возмутить. Больше интересовался Хасан. Ржавский многое поведал Хасану. Он практически знал теперь всю расстановку сил в районе: кто в кровной мести, кто породнился, у кого процветает хозяйство, и какая вообще в данный момент жизнь здесь, в родном краю. Ржавский был разумным человеком и понимал, что для Хасана он может быть полезен. Убедившись, что Хасан пришёл не «рвать его на части», а выслушал информацию, сказанную Ржавским о событиях в районе, он поинтересовался:
– Хасан, может, я тебе чем-нибудь могу помочь? Ты столько лет отсутствовал. Как жить собираешься?
Хасан сразу ничего не ответил, а пристально всмотрелся в глаза Ржавского.
– Есть пару неотложных вопросов, которые ты можешь решить. Сначала немного объясню тебе, в чём специфика вопросов.
Хасан говорил просто и прямо. Арестантское время научило его способности быть конкретным.
– Первое, со мной жена и дочь. Они русские. Сделаешь документы, как полагается, что они местные жители и узаконишь их существование в моём доме. Второе, архив у тебя. Дело зачем хранить? Сейчас всё закончилось, я вернулся. Мы с тобой знаем, что прежняя власть в других руках. Я достаточно отстрадал своё. Поэтому из архива потеряешь все выписки по моему суду. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Оживление, с которым начал реагировать Ржавский, удивляло даже Хасана. Он не ожидал такой развязки.
– По первому вопросу о документах – не волнуйся, сделаю после того, как смогу вас угостить обедом. Моя жена будет рада пообщаться с русской женщиной.
– А что по второму вопросу?
– Второй вопрос – решён до твоего прихода. Об этом я позаботился заранее. Люди здесь жёсткие, когда вопрос касается их родственников, поэтому сложные «отработанные» дела я сжёг после получения постановления свыше о приостановлении всей судебной практики в районе до особых распоряжений. Мы ведь с тобой в курсе, Хасан, что происходит на самом деле в России.
– Хорошо, я тебе поверю. Вот только обедать к вам не пойду. Сколько ждать оформления документов на жену и дочь?
– В течение часа сделаю! – убедительно сказал Ржевский.
– Я никуда не уйду, пока мы не разрешим эту задачу, – твёрдо настаивал Хасан.
– Добро, всё сделаю.
Имена Саше и Вере были вписаны другие – местные, а фамилию они теперь будут носить рода Хасана. Всё просмотрев внимательно, Хасан остался доволен.
– Ну, прощай, Ржавский, удачи тебе! Протянутую руку Хасан пожимать не стал. Вышел из здания и направился к своей семье. Ржавский смотрел в окно. Увидел интеллигентного вида женщину с красивым лицом и девочку лет восьми.