Босиком по снегу

Брикер Мария

– Нет, умерла от передоза в каком-то притоне. Но я ей до сих пор не могу этого простить. Она должна была позаботиться обо мне! Ты не представляешь, как я жила. Мне теперь и ад не страшен, потому что я через него уже прошла. И помогла мне в этом моя «образцово-показательная» школа-интернат! Смотри! – нервно крикнула Саша, трясущейся рукой расстегнула полушубок и подняла кверху свитер.

– Что это? – растерялся Лешка.

– «Клеймо баловницы» называется. Директор наш мне отметку на всю жизнь оставил. Это след от его ремня! Металлическая пряжка глубоко рассекла мне кожу на животе, и этот уродливый шрам на всю жизнь теперь останется.

– За что? – потрясенно спросил Лешка.

– Булку из столовой украла, потому что жрать

хотелось! Я чуть не умерла от боли. Две недели отлеживалась. А врачиха наша, заклеив мне рану пластырем, сказала, что если я буду выступать, то она мне обезболивающее не даст, потому что я тварь последняя и баловница. – Саша вдруг пришла в себя, смутилась и растерянно посмотрела на Свистуна. – Прости, Леш. Прости меня. Я не хотела тебя грузить, само собой вырвалось.

Он не удержался, притянул ее к себе и обнял. Она не сопротивлялась и, уткнувшись в его широкую грудь, тихо заплакала.

– Все будет хорошо, Сань, – нежно шептал он и неуклюже гладил ее по голове своей грубой ладонью. – Ты, это, не реви только. Всех урою, блин! Никому не дам тебя в обиду, честное слово. Хочешь, поеду в твой детдом и всем там репу начищу? Я ведь это, ты не думай… Я ведь тебя того самого, по-настоящему. Жениться даже готов.

– Ты очень хороший, Леш, – печально вздохнула Сашенька, вытерла слезы кулаком и отстранилась от Свистуна. – Я тебе благодарна за все, но замуж я не собираюсь. Я вообще, Леш, замуж не выйду никогда. Куда мне, с таким безобразным шрамом на животе? Я все понимаю, Леш, ты ведь из жалости сейчас мне замуж предлагаешь, а завтра… Ой, Леш, чуть не забыла. У меня для тебя подарочек небольшой есть, – радостно сказала Сашенька, залезла в карман полушубка, и в ее руке блеснули мужские часы с кожаным ремешком.

– Ты что, уперла у француза часы? – с ужасом глядя на Сашу, прошептал Свистун.

– Ага, не удержалась, когда он мне платок свой протягивал, – с гордостью сообщила Сашенька. – Симпатичные, правда? Позолоченные, с красными камушками, ремешок из натуральной кожи – сразу видно, что это не какой-нибудь там Китай. Думаю, долларов двести стоят, не меньше. Правда, у них с обратной стороны на французском дарственная надпись, но ее можно…

– Дура! – завопил Лешка. – Ты хоть понимаешь, что натворила? А если бы он тебя засек?!

– Ну чего ты, Леш? А кто вчера в машину к нему лазил? Ведь не засек же, – залепетала Сашенька.

– Не засек же, – передразнил Лешка. – Башку бы тебе открутить за это! Да, к сожалению, нельзя открутить то, чего и в помине нет. Ладно, пошли домой. Поздно уже.

– Лешенька, раз уж я их все равно уперла – может, примеришь? – заискивающе спросила Сашенька и преданно заглянула ему в глаза.

– Дома, – хмуро отозвался Свистун и встал.

– Хорошо, – покладисто согласилась девушка, – ты только не злись. И куртку застегни, а то заболеешь.

– Не заболею, тоже мне, нашлась мамка еще. За собой следи, сама вчера в сугробе полчаса валялась. А мне ваще по барабану мороз – я с детства закаленный, – угрюмо заворчал Лешка, демонстративно распахнув куртку еще больше, и, грубо схватив Сашу за руку, потащил девушку по направлению к шоссе.

Глава 6

Незапланированный осмотр

Старший следователь прокуратуры Сергей Петрович Анин пребывал в плохом расположении духа, все время угрюмо хмурился, был на удивление неразговорчив и необычно равнодушен к мелочам, что страшно удивило и экспертов, и оперативников. Причина его странного поведения, однако, была вполне понятна и объяснима. День его не заладился еще с утра, когда жена не дала ему опохмелиться – бессердечная, сварливая женщина – мать ее… его детей! И вот в тот счастливый момент, когда она уже под вечер неожиданно решила поехать к своей разлюбезной матери, прихватив с собой горлопанящих от возмущения сыновей, и уже собрала заранее приготовленные подарки и припрятанную на черный

день заначку… В тот счастливый долгожданный момент, когда за ней почти уже захлопнулась дверь на два с половиной дня, а в холодильнике осталась половина литровой бутылки «Столичной» – его так же неожиданно и бесцеремонно выдернули из дома, потому что к этому злополучному моменту все без исключения сотрудники как раз опохмелиться уже успели, причем так основательно, что для осмотра места преступления были пригодны лишь условно.

– Следов взлома на замке нет. Либо она сама дверь открыла, либо у убийцы был свой ключ, – сообщил криминалист Георгий Левченко, худой высокий шатен с непропорционально длинными руками и носом. От криминалиста слегка попахивало спиртным, и Сергей Петрович завистливо вздохнул. – Рассмотрим вариант, если она открыла дверь сама. Открыла она, значит, дверь, впустила убийцу и пошла в комнату, или они вместе пошли. Тут непонятно, то ли она одеться хотела, то ли раздеться – в ее руке халатик был зажат. Возможно, посетитель пришел неожиданно, и она не ждала его, судя по тому, какой срач у нее в квартире. Хотя и это под вопросом. Похоже, посуду девочка мыла раз в году – я и то чаще мою, – с гордостью добавил эксперт и продолжил: – В комнате все вещи раскиданы, такой бардак, что теперь фиг разберешь – сама она их раскидала или убийца что-то искал. Думаю, сама. Брать здесь нечего. Нищая детдомовка, мечтающая разбогатеть, – это ж надо, столько билетов лотерейных накупить! Весь пол ими усыпан. Вот только если она все-таки выиграла, как ты думаешь? И преступник, узнав об этом, пришел, пустил ей пулю промеж глаз, забрал выигрышный билетик и смылся. А что, по-моему, резонно.

– Исключено, – возразил следователь. – Во-первых, такие, как она, в лотерею не выигрывают. Во-вторых – она сегодня с утра играла.

– Могла по инерции играть, – в свою очередь возразил Георгий. – Допустим, выиграла крупную сумму, но еще билеты остались, не выкидывать же? Или решила еще раз попытать счастья.

– Обрати внимание на сегодняшний билет: она его скомкала и бросила в угол комнаты. Это говорит о том, что она нервничала и злилась, то есть очень выиграть хотела, но ни фига не выиграла. Опять же, та сумма, ради которой можно убить, должна была внушить ей уверенность в завтрашнем дне, и сегодня она играла бы аккуратно и равнодушно.

– Вообще интересная подруга. В холодильнике полно продуктов, морозилка до отказа забита мясом, рыбой, ну, и так далее, но она, судя по помойному ведру, питалась исключительно супчиками из пакета и иногда – пельменями. Я поначалу подумал, что она готовить не умела или не любила, потом смотрю: колбаса трех видов, сыр, ветчина – все лежит нетронутое, в упаковке, и уже почти испортилось. Поразительная лентяйка, ей даже бутерброд лень было себе сделать.

– Это точно, все соседи об этом говорят, – добавил оперативник Кирилл Олейников, молодой, прыщавый и робкий паренек, который вернулся в квартиру и присоединился к беседе после опроса соседей.

– Что еще говорят соседи? Кто ее содержал? – равнодушно спросил Сергей Петрович и опять завистливо вздохнул, потому что от Кирилла Олейникова тоже попахивало спиртным.

– Владимир Симаков – он в соседнем подъезде живет. Он уже год к ней таскается, жена в курсе, но сделать ничего не может.

– Жена? – оживился следователь, ему хотелось быстрее покончить с этим делом и отправиться домой.

– У нее алиби железное, соседи сообщили, что в данный момент она находится в роддоме, вчера на «Скорой» увезли. Весь дом в курсе, потому что орала она благим матом на всю округу, в частности, упоминая имя своего законного супруга Владимира и склоняя его на все лады. Владимир же в данную минуту допросу не подлежит, так как со вчерашнего дня пребывает в тяжелом и счастливом алкогольном угаре по случаю начавшихся родов своей супруги. Что-то не так, Сергей Петрович? – уловив перемену в лице следователя, насторожился оперативник.