Босс для воровки

Бессмертная Майя

Я сошла с ума?

А мужчина, тем временем, подходит ко мне вплотную, и я явственно начинаю ощущать его горячее, обжигающее дыхание.

– Ну?

Молчу. Что я могу ему сказать? Меня стало потряхивать, как в ознобе. Мысли понемногу начинают возвращаться в правильное русло, и меня понемногу начинает охватывать паника.

От ювелира слегка пахнет алкоголем и дорогим французским парфюмом. А ещё он выше меня на целую голову.

Бежать некуда.

Даже в логове у Касьянова мне было не так страшно. Не знаю, почему. Наверное, потому что там было всё предельно ясно, а тут…

В ту же секунду ювелир размахивается, и оставляет на моей щеке красный, обжигающий след. Пощёчина была такой силы, что я успела только охнуть. Потом в ушах зазвенело, потолок закружился, и я упала на кровать.

3

Темно. Поздняя ночь. На тёмно-фиолетовом, бархатном небе, сияют огромные жёлтые звёзды. Вокруг меня – высокие, статные деревья. Их ветви слегка покачиваются от дуновения тёплого ветерка.

Но, я не могу в полной мере насладиться окружающей меня красотой ночного леса.

– Где моя диадема?

Я стою на коленях подле Касьянова, не в силах пошевелиться. Ужас сковывает моё тело, и я не могу вымолвить ни слова – лишь мычу что-то нечленораздельное.

Я пьяна?

Мои руки крепко связаны за спиной, иначе я бы непременно, сложила бы их в молитве. Мужчина же смотрит на меня сверху вниз, буравя ненавидящим, холодным взглядом тёмных глаз.

Боже, что он теперь со мной сделает?

– Виктория Юрьевна, ваша ошибка будет стоить вам жизни!

Холодею.

Павел Андреевич вытаскивает из кармана дорогого пальто пистолет. Вся моя жизнь проносится перед глазами – от рождения, до похорон Лёни. Касьянов же невозмутимо взводит курок, и направляет оружие прямо на меня.

– Скоро вы встретитесь со своим обожаемым муженьком, – бросает он мне, – радуйтесь.

Сердце готово выпрыгнуть из груди. По спине течёт липкий пот. Мне холодно и страшно. Скорая встреча с погибшим супругом не радует меня – ведь у меня в этом мире ещё очень много незавершённых дел.

Нужно что-то сделать! Сейчас, немедленно! Я же не могу вот так умереть, как же без меня останётся мой сынишка? И найдут ли моё тело? Ведь он, скорее всего, так и не узнает, где похоронена его мать.

Я закусываю губу, и в отчаянии заламываю руки:

– Нет, пожалуйста, не надо!

Мой голос звучит истерично, в тихом ночном лесу. Но Касьянов неумолим. Его холодные глаза смотрят на меня, не мигая.

– Вы не принесли мне диадему, Виктория Юрьевна. Я больше не могу доверять вам.

– Пожалуйста! Дайте мне время! Я выплачу вам весь долг мужа!

Мужчина, однако, делает вид, что не слышит моих просьб. Он подходит ко мне вплотную, и приставляет к моему виску холодное железное дуло пистолета. Касьянов даже не хочет меня выслушать, ему неинтересны мои вопли отчаяния.

Вот и всё. В мозгу вертится последняя мысль:

Артёмка! Только бы этот ужасный человек не добрался до моего мальчика. Хорошо, что рядом с ним останется близкий человек – моя свекровь. Она воспитает его.

Мои глаза наполняются слезами. Сможет ли свекровь воспитать Артёма так, каким бы я хотела его видеть?

Бог мой, я сама хочу видеть, как он растёт!

– Вы меня разочаровали.

Этот глухой баритон буквально сковывает моё тело. Разочаровала? Но, что, же я могла поделать?

Чёрт подери, Касьянов тоже виноват в том, что ювелир меня обнаружил – он ведь дал мне неверную информацию, об отлёте Ельцова в Объединённые Арабские Эмираты. А бизнесмен и не собирался, вроде, никуда. Так что авторитет сам меня подставил. А что… Если это было спланировано?

Но, зачем? Зачем он послал меня на верную смерть?

Неожиданно, на меня начинают капать огромные, холодные капли дождя. Я поднимаю глаза наверх и вижу мрачное тёмное небо. Даже звёзды уже сияют не так ярко, как в начале. Дождь льётся всё сильнее и сильнее, и я стою, уже насквозь мокрая.

По моим волосам текут прохладные струйки воды, а с ресниц на щёки капают чёрные капли. Одежда прилипла к телу, и меня трясёт от жуткого, проникающего до костей, холода.

Чёрт, тушь потекла!

Хотя, это сейчас не столь важно, как готовящееся моё хладнокровное убийство.

Тут меня по щекам начинают бить чьи-то сильные ладони. Что? Касьянов решил меня еще, и изуродовать перед смертью?

– Очнитесь!

Что? Да я и не впадала в забытье. Странно, голос – совсем не похож на голос Павла Андреевича.

Дождь усилился, похлопывания по щекам – тоже.

– Да очнитесь же!

С трудом я разлепляю тяжеленные веки, возвращаясь в реальность. Что? Это был сон?

Ох, опять этот кошмар.

Надо мной склонился обеспокоенный ювелир, держащий в руках стакан с водой. Ёмкость он держит наклонённой, и льёт прохладную жидкость мне прямо на лицо.

Так вот, почему мне так мокро! Я вся вымокла из-за стакана пролитой на меня воды, и лежу на сырой кровати бизнесмена. А во сне мне казалось, что это идёт дождь. Вот чёрт!

– Остановитесь, я не растение!

Я взвизгиваю, и пытаюсь увернуться от струи прохладной воды, но мне это не удаётся. Мои каштановые длинные волосы быстро стали сырыми, чёрная водолазка прилипла к телу, а косметика, наверняка, размазалась.