Босс на блюдечке
Шрифт:
Я внимательно читаю текст договора — хватило с меня одной ошибки — но не нахожу ничего, что могло бы застопорить процесс трудоустройства с моей стороны. Некоторые пункты приводят меня в экстатический восторг: предоставление бесплатного питания, ДМС, оплата услуг фитнес-клубов, премии некурящим сотрудникам, надбавка за стаж. Стараюсь не сиять слишком явно, чтобы дама-цербер не решила, что я пришла откуда-то… с ИП. Быстрый росчерк ручкой — и вот я официально состою в штате огромнейшей корпорации.
— Поступаете в распоряжение Владимира Сергеевича, четвертый этаж, налево, кабинет двести восемнадцать. Есть какие-то вопросы?
Я морщусь при упоминании Бессонова — вот уж не думала, что придется работать с ним вместе, но ничего не поделаешь, работала же я как-то со Звягинцевым и Стасенькой? Хочу уже отрицательно покачать головой, как вдруг вспоминаю:
— Да, есть один вопрос. Кто такой Демьян Евгеньевич?
Раиса Ринатовна смотрит на меня таким долгим немигающим взглядом, что это уже становится неприличным. Наконец она размыкает накрашенные вишневой помадой губы и выдавливает одно слово:
— Босс.
— Это я поняла, чей босс? — начинаю уже терять терпение: неужели сложно дать больше конкретики?
— Мой. Ваш. Всех в этом здании и в нескольких сотнях других.
В воздухе повисает молчание. Она продолжает буравить меня все тем же нечитаемым взглядом, я же пытаюсь уложить в голове тот факт, что вчерашний мужчина, которого я послала к черту — владелец холдинга.
Черт. Кажется, я влипла.
8
Бессонов рад моему появлению так же, как я известию о том, что теперь он мой наставник. Он вываливает передо мной кипу папок и бросает:
— Здесь основные договоры, заключенные «DN Holding» за прошлый отчетный год, ознакомься.
Я взираю на эту гору и понимаю, что ближайший месяц мне придется здесь ночевать. Затем делаю глубокий вдох, устраиваюсь за столом напротив своего новоиспеченного наставника и ухожу в процесс.
Чем больше я читаю, тем в больший священный ужас прихожу: я не понимаю ровным счетом ни черта. Нет, я вижу контракт как таковой и вижу все его составляющие: стороны, цену, предмет договора, права и обязанности сторон и все прочее — но не вижу никакой логической связи между ними. Меня смущает то, что стороны постоянно меняются: среди всего многообразия контрактов, что я успею просмотреть за несколько часов, компании с одним и тем же названием мелькают лишь пару-тройку раз — все остальное время это совершенно разные организации и разные учредители. Я вгрызаюсь в каждый документ до боли в глазах, но вопросов становится все больше и больше. Начинает болеть голова. Когда глазные яблоки пересыхают окончательно, я устало откидываюсь на спинку кресла, перевожу взгляд на окно и удивленно замираю: на улице уже зажглись фонари.
Я провела около десяти часов на кресле без движения.
Бессонова уже нет. Прямо в центре его стола я нахожу ключ от кабинета. Предусмотрительно. Я закрываю дверь на ключ и бреду по пустым коридорам и опенспейсам к лифту, жму на кнопку вызова и стою в ожидании, устало разминая шею.
Эмилия приготовила к моему приходу воистину маленькое пиршество: пару салатов, суп, второе, фрукты на закуску. Накидываюсь на еду как голодный зверь.
Второй день мало чем отличается от первого: я все так же погрязаю в хитросплетениях компаний и их редко повторяющихся представителей, только в этот раз я ставлю будильник на час, поскольку не хочу вновь пропустить обед. Когда будильник срабатывает, я поднимаю голову, но Бессонова уже нет: ушел, гад, пораньше.
Я не знаю, как мне добираться до кафе с четвертого этажа, не спускаться же, в самом деле, в вестибюль, а оттуда вновь на второй этаж? Однако здесь мне повезло: сотрудники, весело переговариваясь, также шли на обед, и в итоге, следуя за ними, я оказалась в нужном мне месте.
Мама мия, я, конечно, понимала, что для того, чтобы обеспечить обедом целое здание, нужно немаленькое помещение, но чтобы оно занимало почти весь этаж, да еще больше напоминало скорее пафосный ресторан, нежели общепит для работников… Браво, Демьян Евгеньевич, нехило вы раскинулись.
На меня смотрят. Да, я прекрасно выгляжу, у меня замечательная фигура и гордая осанка, а еще шея, которой я особенно горжусь — но изучают меня не из-за этого. Каждый мой шаг сопровождают взгляды и шепотки, и я как на сцене, а раз так, то значит, нужно соответствовать: моя походка становится более плавной и чувственной, взгляд более мягким и выразительным, сама я — воплощенная нежность и грация. Вот тебе, к примеру, девчушка с осуждающим взглядом, и в следующей жизни не стать хоть вполовину такой привлекательной, как я. Вышагиваю как по подиуму, цокаю каблучками, миную проход со столами, уже добираюсь до раздачи, как совсем рядом раздается:
— Кажется, кто-то любит внимание?
Так и есть: Адам. Стоит в позе хозяина жизни, ноги вширь, руки в карманах, взирает сверху вниз. Охранникам пристало-бы вести себя поскромнее — о чем я и не замедлила ему сообщить. Ответ прилетает не совсем такой, как я ожидала:
— Ох, куколка, любишь ты ходить по острию ножа.
— Пока ничего острее твоего самомнения я здесь не видела, — парирую я, — а теперь будь любезен: либо вставай в очередь, если пришел сюда поесть, либо посторонись, чтобы не мешать другим.
Я указываю пальчиком на место, куда, по моему мнению, ему следовало бы отойти. Его глаза хищно сужаются. Будь он медведем, отгрыз бы мне не только палец, но и всю руку. Хотя нет, не медведем: он больше похож на большую пантеру с обманчиво завораживающими движениями — но суть та же: загрызет и не подавится. Уж ему-то я чем не угодила?..
9
Мы бы еще долго играли в гляделки, но позади нас раздался деликатный кашель. Выразительно задираю брови, мол, слыхал? Адам сверлит меня взглядом, но затем делает шаг в сторону, и я, наконец, получаю возможность пройти.
Проходит несколько дней. Я все также пытаюсь разобраться в документации, и когда скоропалительно решаю, что уже ознакомлена с основными сделками, Бессонов выгружает на стол еще одну кипу. В два раза больше предыдущей.
С Бессоновым у нас складываются напряженные отношения. Он не может мне простить выволочки от босса, я ему — его пренебрежения к моей просьбе, в итоге мы находимся в состоянии холодной войны и едва ли обмениваемся десятком слов в день. Что не мешает ему сплетничать обо мне во всех уголках этого здания. Сама я была бы не против познакомиться со своими коллегами из контрактного отдела, сидящими в опенспейсе, но Бессонов по вполне понятным причинам не торопится меня с ними сводить, первой же протягивать руку для знакомства я не желаю. Однажды, конечно, мне придется налаживать с ними контакт, но пока моя изоляция вполне терпима.