Босс не терпит отказов
Шрифт:
Тощий и морщинистый брахман в балахоне и тюрбане зачитывает мантру. Мама сидит бледная, но счастливая. Глаза сияют, и я удивляюсь тому, как быстро у нее с Игорем всё закрутилось. Мне кажется, что они сразу решили быть вместе и влюбились с первого взгляда. Мама все у меня выспрашивала, а точно ли я не против Игоря и их скорой свадьбы, но так и не получила от меня осуждения. Если Игорь в силах сделать ее счастливой, то я бы не была против свадьбы и на следующий день после их встречи.
Кто-то опускается рядом на коврик. Чую терпкий парфюм, а
— Здравствуй, Кира.
Я киваю. Сердце подпрыгивает, по шее и позвоночнику бегут мурашки, но я не подаю вида, что я в шаге от обморока. Явился, а я уже выдохнула и расслабилась. Мантра сливается в неразборчивое бормотание, и я не чувствую ладоней, будто они растворились.
Вдох и выдох.
Вдох и выдох.
Чувствую его взгляд на лице и хочу исчезнуть. Больно. В сердце вскрылись трещины. Какая я глупая. Решила, что Виктор не успел исполосовать мою душу, но нет. Ему удалось глубоко вонзить когти. Дышать нечем в облаке его парфюма.
Брахман окропляет руки и головы мамы и Игоря. Спрашивает согласие на брак, и я медленно моргаю. Будет неприятно, если я сейчас грохнусь без чувств. Игорь и мама кивают и обмениваются цветочными гирляндами. Брахман что-то брызжет в тазик с углями, вспыхивает трескучий огонь, и я вздрагиваю. Виктор сжимает мою ладонь, и я ее медленно вытягиваю из теплых пальцев. Сердце готово разорваться. Воздух пахнет горелым маслом.
Мама и Игорь кидают в огонь по горсточке зерна. Темный и едкий дым поднимается к вытяжке. Брахман опять бубнит мантру, после которой молодожены обходят тазик по кругу. Кто-то плачет и с улыбкой вытирает слезы, а мне тяжело сделать вдох. Грудь сдавило раскаленными обручами.
— Благословите своего брата и сестру, — брахман отходит в сторонку.
Присутствующие один за другим встают и одаривают объятиями Игоря и обеспокоенную маму, которая косит на меня и Виктора встревоженные взгляды.
— Торжество любви, — шепчет он, и я молча и медленно поднимаюсь.
Шагаю на ватных ногах к маме. Обнимаю ее и целую в лоб, следуя примеру остальных гостей.
— Кира…
— Поздравляю, ма, — обхватываю ее лицо ладонями, — будь с Игорем самой счастливой.
— Кира, — шепотом повторяет мама.
Я подмигиваю и заключаю широкого Игоря в неловкие объятия.
— Не обижай мою маму.
— Не буду, — горячо заверяет он. — Кира, я ему назвал ненастоящий адрес. Отправил в другой конец Москвы.
— Все в порядке, — чмокаю бледного Игоря в лоб и отхожу к гостям.
Наблюдаю, как Виктор поднимается цветастого коврика, шагает к маме, которая в молчаливой ярости поджимает губы. Одергивает пиджак, заключает ее в объятия и что-то шепчет на ухо. Когда он отстраняется, матушка смотрит на него широко распахнутыми глазами.
— А кто это? — заинтересованно шепчет девица в розовом сари и краснеет. — Какой симпатичный.
— Друг жениха, — глухо отвечаю я.
— Игорю стоило нас предупредить, что
— Свободный, — коротко киваю я.
Мама переводит взгляд на меня. Какая-то она испуганная. Слишком испуганная, словно услышала от Виктора очень плохую весть. Мерзавец, решил свадьбу моей мамы расстроить?
Обнимает Игоря, который хмурится и нехотя выслушивает напутствия босса. Пожимает ему руку, разворачивается и плывет с улыбкой в мою сторону. Пячусь, просачиваясь между хихикнувших женщин и девушек бледной тенью.
— Позвольте, — холодно обращается он к ним, пробираясь ко мне, и глаз с моего лица не сводит. — Прошу прощения.
Отступаю к холодной стене, и Виктор встает рядом. Слишком близко. Так близко, что наши мизинцы касаются, отчего по моей руке пробегает волна дрожи.
— Что ты сказал маме?
Глава 26. Никто кроме тебя
— Что ты сказал моей маме? — повторяю я вопрос.
Из колонок в углу внезапно льется музыка, и гости начинают кружить вокруг мамы и Игоря, растягивая напевы с “Харе кришна”. Мы с Виктором за ними, потому что будет странно, если мы проигнорируем пляски. Повторяем движения руками, ногами и тоже восхваляем Кришну.
— Что ты… — цежу сквозь зубы и мило улыбаюсь, — Харе Кришна, — и вновь порыкиваю, — сказал моей маме? Харе Кришна… Харе рама…
Песнопения сливаются в единую густую реку. Стены и потолок вибрируют от десятков голосов.
— Что я… — Виктор кружится вокруг своей оси, — Харе Кришна… — хлопает в ладони, — люблю тебя… Харе рама…
Плыву в потоке людей и только через минуты три у меня сердце подскакивает к горлу.
— Харе рама, — натянуто улыбается Виктор, притоптывая ногами, и сдавленно шепчет, — Великий Отец и меня одарил светом любви… Харе Кришна…
— Нет у тебя сердца… — сердито рычу я, — Харе… Харе… Чтобы одаривать тебя светом любви…
Сердце мотыльком трепыхается в груди, но мозг отказывается верить Виктору.
— Велик Кришна… — руками над головой складывает в лодочку и делает волну, — сердце мне вернул… Харе Кришна… И бьется оно надеждой…
— Лжец! — рявкаю я и останавливаюсь, и все гости тоже замирают. Я выдыхаю через нос и скалю зубы. — Отвали от меня!
И убегаю. Пролетаю через подвальные помещения и кидаюсь вверх по лестнице.
— Кира! — летит мне в спину сердитый рев Виктора. — Стой! Кира!
Выскакиваю в летние сумерки, а за мной выныривает Виктор.
— Оставь меня в покое! — взвизгиваю я. — Твои игры делают мне больно! Ты ушел! Думаешь, явишься и солжешь мне, а я растаю?
На улицу гурьбой высыпаются всполошенные кришнаиты во главе с Брахманом. Вперед шагают злая мама и обеспокоенный Игорь.
— Я не играю, Кира, — глаза Виктора недобро вспыхивают, и он делает ко мне шаг. — И не лгу.
— Отвали от меня! Опять эти свои штучки по соблазнению, да?!