Босс под елкой
Шрифт:
Горячее тяжёлое дыхание скользило по плечам, по шее, спустилось на грудь… Сильное тело накрыло собой, прижимая к стене. Тут вообще ориентацию в пространстве растеряешь, когда юбка ползет вверх, а чужие губы вытворяют всяческие непотребства, а я… таю, взлетаю, схожу с ума, ловлю воздух губами, давлюсь криком.
Я ощущаю себя кем-то большим, невероятно могущественным, безгранично счастливым… Беззаветно любимым существом…
Ноги все-таки перестают меня держать, но меня умело подхватывают, усаживая-таки на пресловутый диван. Взъерошенный Чез облизывается, как кот.
Подбирает
— Там у нас… — мой голос звучит так бесстыдно-хрипло, что решаю сначала откашляться. А то как бы враг снова ни пошел на приступ…
— Дверь я закрыл. Но да, ты же сама согласилась на обед с бабушкой, — в темных глазах мелькают смешинки, — так что нам не стоит опаздывать!
— Вообще-то я по делу пришла! — возмущаюсь. — А ты тут…
— Я тут, и мы тут… а ещё там, — непереводимая игра слов на итальянском, от которой я краснею.
— Так, — повышаю голос и соскребаюсь с дивана — правда, в этом мне галантно помогают, предварительно нежно обняв за все выступающие части тела.
Э, нет, мы так не договаривались!
— Дела…
— Решим после обеда, — договаривает Чезаре.
Смотрю на вот это роскошное… роскошный образчик смешанных генов. Модельная улыбка, смугловатая кожа, яркие черные глаза, растрепанные сейчас короткие темные волосы — хотя пара прядей уже отросла и закрывает лоб.
Сильное гибкое тело, которое явно не пренебрегает физическими нагрузками. Ловкие шаловливые пальчики — которые сейчас застегивают последний крючок. Тело ватное, довольное, голова пустая и звонкая — дожилась, Нора, как в дешевом романчике занимаешься непотребством на работе! Фу такой быть! Мне немного стыдно и неудобно — и Чез, наверное, это ощущает.
Потому что вдруг осторожно хватает меня пальцами за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Ничего постыдного нет в том, что мы друг друга хотим, Нора, — говорит вкрадчиво, как тигр к жертве подбирается. Большой палец поглаживает вспыхнувшие алым скулы, — мы оба взрослые люди, мы любим друг друга, мы здоровы, и…
И… кто-то предохранялся вообще? Ошеломляет мысль, от которой я чуть не подскакиваю до небес. Не то чтобы я против детей, но не сейчас, не прямо вот так сразу, да и не время… Я и не думала об этом пока! Хотя… представляю себе черноглазого карапуза с улыбкой Чеза и обаянием всех его родственничков. Почему эта картина не вызывает ужаса?
Ладно. Не буду сейчас портить момент.
— И я хочу тебя чуть ли не круглые сутки. Так зачем отказываться, если есть возможность и время? — меня чмокнули нагло в нос. — Поверь, вреди наши заскоки работе или будь любая другая серьезная ситуация — я бы ничего подобного не допустил, — смотрит напряженно и жарко.
— Обедать пойдем, змей-искуситель, — ворчу, — после таких упражнений…
Чез запрокидывает голову и хохочет. Пф, смешливый какой выискался!
До ресторана мы доезжаем довольно быстро — как ни странно, все пробки рассосались, на улице хоть и не жарко — но весьма солнечно, а градус настроения стремительно повышается.
Странно для кого-то — но по дороге мы почти не говорим. Это не нужно. Не сейчас. Просто кидаем друг на друга лукавые — и не только — взгляды. Просто улыбаемся. Просто плывем на волнах этого странного то ли наслаждения, то ли сладкой пытки.
Такое ощущение, что тормоза сорвало у обоих и нам бы не бабушку — а остров в океане и много-много сахарной ваты — именно такое у меня дурацкое внутреннее состояние души. Да здравствует сумасшедшая ванилька, которую я раньше никак не признавала!
Когда мы подходим к небольшому уютному крылу одного из старых зданий, которое притулилось неподалеку от богемного центра города, оказывается, что правильно оставили машину на другой стоянке — здесь все забито.
И машины дорогие, пафосные. Передергиваю плечами, сбрасывая с себя внезапный неуют, как вторую кожу. Хватит! Тут не прием королевский, да и люди эти — не короли.
— Здесь на самом деле уютно, — Чез берет меня за руку. Я уверенно улыбаюсь в ответ, — и совсем непафосно. А, главное — тут подают прошутто — настоящую, итальянскую, и цыпленка «Пармезан».
— Не «корми» меня такими названиями — чувствую, как рот наполняется поневоле слюной, — мне кажется, что я сейчас слона съем!
— Маленькая, но такая прожорливая! — Чез хмыкает, уворачиваясь от грозного тычка и открывает мне дверь.
Уютные бежевые и золотистые тона, панели с нарисованными итальянскими достопримечательностями, маленькие скрытые растениями ниши со столиками. Легкая ненавязчивая итальянская музыка.
Чез все понимает по моей улыбке.
— Господин? — к нам подходит молодой мужчина в темной форме с бейджиком администратора.
— Чезаре Нери, заказывал столик, — Чез говорит исключительно вежливо, но я прямо вижу незримую пропасть между ним — и служащим. Такой тон… такое поведение нельзя в полной мере взрастить — его надо, пожалуй, унаследовать.
— Да, конечно, столик номер пять ждет вас, — нас вежливо провожают к одной из дальних уютных ниш, — меню…
— Через пять минут, благодарим, — Чез помогает мне снять верхнюю одежду и отодвигает стул.
Абсолютно естественным жестом, которого так не хватает многим мужчинам.
Даже капельку обидно, что он знает этот город лучше меня самой! С другой стороны — открывать его заново, вместе, гораздо интереснее!
Мы рассаживаемся и уже было собираемся позвать официанта — для этого есть специальная кнопка на столике, когда вдруг раздается знакомый приторный голос.
— Господин Нери, как же я рада вас видеть! Прошу извинить меня за вторжение! Вижу, у вас прекрасный вкус…
Анастасия свет Акуловна? А эта… щука что здесь делает?
Ещё не хватало, чтобы испортила нам этот день! Наглости же хватает навязываться людям на отдыхе в ресторане! И что теперь делать?
1. Прошутто — пармская ветчина. Прошутто, как правило, подают к столу в качестве закуски или в составе мясного ассорти перед обедом или ужином. Итальянцы любят класть этот продукт на ломтики хлеба или гриссини (grissini — хлебные палочки).