Босс, я тебя хочу
Шрифт:
— Не хочешь мне ничего рассказать? — он вытащил сигарету из пачки и подошел к окну, повернувшись спиной ко мне.
— Может, я оставила где-то планшет или ввела пароль так, что его кто-то увидел. В любом случае — мы разберемся со всем этим. Найдем того, кому всё это было нужно, — прижалась к своему мужчине, пытаясь обнять его со спины, но Артём резко сбросил мои руки и отошел на пару шагов. Теперь я могла видеть его глаза.
— Мы ничего не будет делать, — он сделал ударение на первом слове. — Мне уже всё предельно ясно. Скажи только — зачем тебе было это нужно? Неужели действительно думала, что
— Какой заказчик? О чем ты говоришь? Ты можешь поверить в то, что я тебя предала? Тём, я не виновата, — было неприятно оправдываться перед мужчиной, который стал мне невероятно близок, но я хотела достучаться до него. Сейчас эмоции схлынут, он придет в себя и поймет, кто стоит перед ним. Вот сейчас.
— Втерлась в доверие, придумала какую-то слезливую историю. А там, на вечере? Ловко же ты меня одурачила. Тебе бы в актрисы идти, а ты талант растрачиваешь. Или настолько хорошо заплатили? Сколько ты стоишь, детка? — шагнул ко мне и провел костяшками пальцев по щеке. Я дернулась, словно его прикосновение оставило болезненный ожог на коже.
— Ты несешь какой-то бред. Мне обидно это слышать, — у меня не получалось поверить в то, что Артём так легко от меня отказался.
— Обидно? Тебе, блять, обидно?! — мужчина повысил голос, заставляя меня отступить. Вжалась в стену позади себя, но Артём подошел вплотную, упираясь ладонью возле моего лица. — Как можно быть настолько лицемерной? Ты врала мне в глаза всё это время. Продалась конкурентам, чуть не пустила под откос дело моей жизни, а теперь пытаешься разжалобить? Скажи, за трах со мной тебе тоже приплачивали? — моя рука взметнулась для пощечины, но Артём успел перехватить. Сжал запястье с такой силой, что я зажмурилась от боли.
— Отпусти, — попыталась выдернуть руку, но мужчина только сильнее сжал пальцы, не перестав сверлить меня взглядом. — Пусти, Тём… Ты делаешь мне больно! — только после этого он меня отпустил, ударяя кулаком в стену.
Глава тридцать девятая
Я растирала болезненные следы, проступившие на коже. Артём тяжело дышал, нависая надо мной, не сводя с меня глаз, в которых сейчас явственно читалось презрение.
Его отвлек секретарь, а я воспользовалась моментом и вылетела из кабинета. Забрала свою сумку и выбежала из здания, только через несколько кварталов придя в себя. Добралась до дома, где весь день не могла найти себе место.
Ближе к вечеру решила, что нам с Артёмом нужно вновь поговорить. Трубку он не брал, а после нескольких звонков вообще выключил телефон, так что пришлось вызывать такси и ехать к нему домой в надежде застать его на месте. Я долго ждала на улице, когда кто-нибудь войдет или выйдет, чтобы прошмыгнуть в подъезд. Потом ещё столько же гипнотизировала дверь в квартиру, набираясь смелости перед встречей.
— Отлично, — после звонка дверь открылась. Взгляд Артёма был настолько холодным, что я обняла себя руками, чтобы защититься от этого ледяного равнодушия. — Так и думал, что ты придешь.
— Тём… — он лишь хмыкнул и ушёл куда-то вглубь квартиры. Я топталась
— Забирай и проваливай из моей жизни, — мужчина вернулся, а мне под ноги полетела моя же тканевая сумка, с которой мы как-то раз ходили на маленький фермерский рынок. В тот день было весело.
— Выслушай меня, — впилась ногтями в ладони, стараясь сдержать непрошеные слёзы.
— Минута, — бросил грубо.
— Ты же понимаешь, что меня просто подставили? Скажи, что веришь мне, — его губы растянулись в слишком наигранной улыбке. — Артём, пожалуйста… — шагнула ближе, но он лишь отрицательно качнул головой. — Я же ничего не делала…
— Время вышло. Пошла вон, пока я не передумал отпускать тебя так просто. Явишься в офис, когда меня не будет, и напишешь заявление — секретарь с тобой свяжется.
— Как ты можешь… — я не могла больше сдерживаться, горячие слёзы покатились по щекам.
— Не пытайся разжалобить меня, принцесса, — прозвище, которым раньше он называл меня, было сказано настолько фальшиво, что резануло слух. — Ещё раз посмеешь притащиться сюда — сильно пожалеешь, что упустила свой шанс выйти сухой из воды, — Артём хлопнул дверью прямо перед моим носом, не позволяя сказать ещё хотя бы слово в свою защиту.
Я стояла на лестничной клетке и не понимала, как можно быть настолько жестоким с человеком, которого ты недавно обнимал и шептал слова о любви. Как можно так безжалостно обращаться с девушкой, открывшей тебе душу? Больно. Больно настолько, что первые минуты я просто не могу дышать, беспомощно хватая губами воздух. Меня трясёт и я зажимаю рот ладонью, чтобы не разрыдаться в эту же секунду.
Опустилась на колени, чтобы подобрать сумку. Услышала, как в ней что-то зазвенело, и заглянула внутрь. Небольшая хрустальная ласточка не выдержала жесткого столкновения с бетонной плитой и раскололась на несколько частей. Артём купил её мне, когда мы гуляли по вечернему городу и случайно натолкнулись на уличного торговца всякими безделушками. Я осторожно завернула её части в пижаму, которая лежала в этой же сумке, быстро затолкала всё в рюкзак и выскользнула из дома, где мне больше были не рады.
Перед глазами всё расплывалось, ноги сами несли меня непонятно куда, но я не сопротивлялась, лишь сильнее куталась в лёгкую куртку от внезапных порывов ветра. Домой не хотелось. Я ещё долго бродила по улицам, сидела на набережной и смотрела на цветные блики от фонарей, которые отражала вода.
Вспомнила, как Артём привёз меня на другой берег, где и началась наша счастливая история. Она, и правда, была такой — тёплой, уютной и безумно нежной. До сегодняшнего дня. Меня накрыло новой волной невероятной обиды. Обиды на весь этот мир.
После матери я думала, что меня уже ничего не сможет так выбить из равновесия. Её предательство было понятно и объяснимо — она всю жизнь держала меня за какого-то ненужного зверька, я привыкла. Но любимый мужчина… Настолько легко поверил абсолютно чужим людям, отказался от меня так быстро, словно всё это время ждал подходящего момента. Иначе я просто не могла объяснить его поведение. Можно ведь было вместе разобраться во всём. Я бы на его месте ни за что не смогла обвинить любимого человека, не разобравшись как следует.