Босс. Абсолютная власть
Шрифт:
— Процесс обыска заснят на камеру в присутствии двух свидетелей. Часть суммы, весьма мизерная, и банковская упаковка найдены именно в вашей сумке, уважаемая Виктория Сергеевна. Если вы хотите разойтись добром — верните деньги, я даже не буду требовать процент за весь этот балаган. Если по-хорошему не хотите — ищите, кто будет поливать вашу герань.
— Какую герань? — тупо переспросила я.
— Которая засохнет, пока вы будете играть в театральном кружке при колонии, — Корсунов криво усмехнулся. — Это я вам так артистично
— Да не брала я!
— В суде разберутся.
— Вы шутите? — давясь слезами, прошептала я. — Это все фарс? Злой розыгрыш?
Он откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники:
— А я смеюсь? Итак, Виктория, что вы выбираете? Пару лет в тюрьме или вы все же возвращаете деньги? Так и быть, сразу я вас не уволю, доработаете до конца месяца. Хоть это и бесчеловечно — отпускать в мир воровку. Кто знает, может в следующий раз вы оберете какую-нибудь старуху!
— Прекратите, — глухо простонала я. — Я ничего не брала, клянусь. Это какое-то недоразумение.
Он вытащил здоровенный айпад, включил видео и протянул мне. И несколько минут я смотрела, как чьи-то руки в белых латексных перчатках ворошат наши сумки. Вероника Павловна, оказывается, носит с собой сердечные таблетки. О, а Маринка явно собралась бросать курить — табекс я узнаю всегда. Агнешка забила сумку презервативами, вот наивная душа… И только в моей сумке красота и порядок: косметичка, паспорт, дешевые леденцы и куча бабла с обрывками банковской упаковки.
— Как кинцо? — издевательски поинтересовался Корсунский и забрал из моих ослабевших рук айпад, — не шедевр, но на пару местечковых премий потянет. Вас ждет слава!
А я молчала, пытаясь прийти в себя и научиться заново дышать. До того мне было плохо. Даже воздух стал вязким, давящим, удушающим. Еще немного, и я упаду со стула от головокружения.
— Меня подставили, я не брала, — подняла на него взгляд. — Слышите?!
— Судьи на этом моменте отворачиваются, чтобы сцедить зевок, — он в упор посмотрел на меня. — И мне, Вика, похрен, зачем ты меня обворовала: больная мама, папа, брат или ты сама подыхаешь в страшных муках — никто не смеет воровать у меня. Никто. Это запрещено не только законом, это запрещено мной. И каждая глупая шавка, решившая, что на мне может нажиться — пожалеет. Корсунов такого не прощает.
Я раскачивалась как китайский болванчик и шептала:
— Не брала, не брала.
— Хорошо.
— Хорошо?! — вздрогнула я и захлопала глазами. В душе расцвела надежда. Бог его знает, может он наслушался каких-то менеджеров и тренингов, и прочей мути — вот и третирует нас. Что-то типа “сильный стресс увеличивает производительность”.
— Конечно, хорошо. Я здесь задержусь на полгода, как минимум, — он как-то странно ухмыльнулся, — Ты, Вика, можешь оставить деньги себе. И отработать.
— Я…
Глава 4
— Еще
— Что я должна делать? — спросила обреченно.
Толку трепыхаться, когда паук оплел паутиной муху и готовится сожрать ее. Чувствую же, что мое сопротивление лишь веселит его. Но, Господи, только бы он не решил убрать конкурента моими руками!
— А ты не догадываешься? Я одинок, а ты зависима, — похабно хмыкнул он. — Да ты не переживай, мои предпочтения в сексе почти традиционны.
Меня будто ударили по голове. Может даже хреном. И первым порывом было послать мудака туда, откуда он выполз при рождении. Но… У меня кредитов примерно на полтора миллиона, ежемесячные выплаты и старый отец, на которого ляжет финансовое бремя. Или не ляжет? Боже мой, думай, Вика, думай!
“А что тут думать?” — включилась вдруг моя цинично-рациональная часть. — “Ты принца ждала? Ну что, поздравляю, дождалась. Какое время — такие и принцы. Спасибо, что хоть девственность не дожила до этого дня”.
— Я согласна, — криво усмехнувшись, ответила я.
— Энтузиазм, Вика, энтузиазм! — укорил меня шеф. — Я в постели местами затейник, но насиловать рыдающих дев не мой кинк. Так что давай, подогни свои хорошенькие ножки и убеди меня, что мысль оплатить пропажу твоим телом — самая лучшая из всех мыслей, что посещали меня в последние дни.
Дурой я никогда не была и, к чему он клонил, прекрасно поняла. Просто это было настолько дико, что не укладывалось в голове. Он хочет, чтобы я сделала ему минет! Отсосала в кабинете, как настоящая шлюха.
“А шлюхи бывают ненастоящие?!» — меня едва не охватил истерический смешок. Судьба решается, а в голове глупости мельтешат. В любом случае, выбор очень простой — срок и испорченная репутация или сексуальное рабство на полгода. Выбор, вроде бы, не сложен, но…
— У меня есть вопросы.
— М? — произнес он грудным, интимным тоном. И видно по морде, что доволен своей победой.
— Я не люблю боль, — стиснув кулаки, произнесла я, пытаясь оставаться выдержанной. — И вы не должны делиться мной.
— Я эгоист, своим не делюсь! — усмехнулся он и прошелся по мне пронизывающим взглядом, от которого я по-настоящему смутилась.
Тяжелый взгляд вгонял в краску… О чем-то таком мечтает наша Агнешка, жаль только, что она не я. Вячеслав Андреевич бесспорно хорош, только вот редкостная, циничная сволочь. Не удивлюсь, если весь концерт разыграл, чтобы потешить свое эго…
От мысли, что вот-вот стану его живой игрушкой, прихотью, сексуальной рабыней, в душе поднялся протест. Я криво усмехнулась и, осторожно выбирая слова, продолжила бой за свою свободу: