Ботаник vs. Плохиш
Шрифт:
Влад не издевался, не пытался превратить все в шутку. А смотрел на меня с терпеливым пониманием и участием. Он не понаслышке знал, что значит лишиться родителя. Но в отличие от моего отца, за мать Влада сделал выбор неотвратимый рок.
— А я не знаю, что я чувствую… Нет. Знаю. Я чувствую, что… Возможно, я бы хотела оставить все по-прежнему. Нет. Я хочу, что они изменились… Попытались наладить отношения… Ведь когда-то они любили друг друга…
— Они со школы были вместе. И…, — я жадно впилась в Чернышева взглядом. —
Покачала головой.
— Всему виной ложь. Ненавижу лжецов.
37
Влад переменился в лице. Так, если бы мои слова и его касались. И хоть это было не так, я точно задела его за живое.
В изгибе знакомого рта и черных бровей читалась вина и стыд.
— Саша, я должен…
Он осёкся. Будто, что-то физически мешало ему продолжить. Осекся и отвернулся.
Повисло молчание. Тяжелое, тревожное. Отчего сердце сжалось в страхе, будто через секунду его ждет новая волна разочарований и предательств.
Резко встала. Нервно осмотрелась.
— Пойду… — то, что Сережка бросил пирамидку и пополз исследовать дома осознала чуть ли не с облегчением. — поищу брата, пока он какую-нибудь вазу династии Мин не разбил.
— Погоди…!
Влад вскочил вслед за мной.
— Нам нужно поговорить, — сколько нажима было в его голосе, сколько просьбы, граничащей с мольбой, в глазах.
Стало страшно. Ладони моментально вспотели.
— Я должен тебя сказать, что у меня на самом деле нет…
Мой братик спас меня, если так вообще можно назвать его ползунковый вандализм.
БАБАХ! — что явно разбилось. Что-то наверняка ценное. Мы оба обернулись на звук. Но никто не спешил к месту преступления, пока не услышали щелчок, с которым открылась дверь.
Рванули вперед — хотя знали, что фамильную ценность, что падает на пол со звуком разбитой тарелки, уже точно не спасти. Как не спасти нашу репутацию в глазах вернувшего домой Сергея Аркадьевича.
Портфель шлепнулся у входа, директор переменился в лице. Он рванул к углу со встроенной полкой.
Я подумала, что он кинется подбирать черепки разбитого Хотэя, но нет. Сергей Анатольевич кинулся к Сереженьке, который уже почти затолкал один из черепов себе в рот. Директор отобрал у него опасную игрушку, подхватил моего братика на руки, и только потом повернулся к нам. И его лицо было, мягко сказать недовольное.
— Вы совсем…?! Да как же так можно…?!
Он был настолько зол, что точных определений подобрать не мог, благо, что голос не повышал, чтобы не напугать Сержика.
— Пап, это…
Сергей Анатольевич покачал головой, сердито поджимая губы.
Мысленно готовилась услышать баснословную сумму компенсации, полируя глазами пол. Решила начать с извинений:
— Простите за…
— Как можно было ребенка оставлять без присмотра.
Вскинула голову, чтобы убедиться в своей догадке. Да, так и есть. Директор больше переживал за моего брата, чем за разбитую статуэтку.
— Да просто… Понимаете… — запнулась, понимая, что не совсем продумала то, как собираюсь оправдываться за чем притащила ребенка в их дом. Это же не ясли на дому.
— На, — директор передал мне брата. — Пойду переоденусь и руки помою. Присмотри пока за…
— Серёжей, — поспешно пробормотала, осматривая брата на предмет порезов или ссадин: запоздалое чувство вины окатило как кипятком, кажется, у меня даже щеки покраснели.
— А ты — убери здесь, — Сергей Анатольевич указал на черепки.
Влад кивнул и испарился — видимо, за веником пошел.
Я боялась даже двинуться, не зная, что можно трогать и куда можно садится с ребенком на руках. Директор дал, мягко говоря, странные указания. Может, он вообще, укажет нам на дверь, когда вспомнит, что это была его любимая статуэтка.
Поэтому я просто стояла и смотрела, как Влад суетиться, уничтожая следы преступления.
— А твой папа… — споткнулась, не сразу подобрав нужное слова. Добрый? Милый? Сострадательный?
— Странный? — Влад хмыкнул. — Ты, наверное, решишь, что он — псих, если я скажу, что я у них с мамой был запланированным ребенком.
— Правда? — открыла рот. Не верила, что кто-то всерьез задумывается о семье в 20 лет, еще до окончания университета.
Влад пожал плечами.
— Он так говорит.
Его лицо вдруг как-то переменилось: словно он вспомнил о чем-то не очень приятном.
— Саша… — Влад закончил, пристроил веник и совок в ближайший угол. И снова посмотрел на меня серьезно и умоляюще одновременно. Непроизвольно стиснула Сережку в своих объятиях. Он пискнул и начал извернулся ужом у меня на руках. Покраснел, набычился. И с красноречивым звуком наделал в штаны.
— Все. Давай его мне. Я помогу.
Появился директор — и вот уже чистые ручки к моему брату тянет. Во все глаза на него уставилась. Я чего-то не знаю? Может, Сергей Анатольевич нянечкой на дому подрабатывает, чтобы платить за аренду такой домины?
— Я его не сломаю, — располагающей улыбнулся он. — Еще не забыл, как мелкими обращаться.
— Да зачем Вам… — смутилась я. Впервые раз видела мужчину, не шарахающегося от грязных детей.
— Мне нетрудно. Молодость вспомню, — не поддаться его обаянию было трудно. Тем более, что Караев — это не какой-то дядька с улицы, предложивший свою помощь. Да, и, если честно, я не уверена, что правильно все сделаю. Я была из тех счастливых первенцев, которых не вынуждали становиться второй мамой для сестры или братика.