Бой неизбежен!
Шрифт:
На совещании присутствовали заместитель начальника Морского штаба адмирал Том Филлипс, помощники начальника вице-адмирал сэр Джеффри Блейк (зарубежные операции), контр-адмирал Генри Мур (торговое судоходство), контр-адмирал Э. Дж. Пауэр (отечественные воды). Именно тогда они должны были впервые узнать о проходе французской эскадры с помощью секретаря Паунда капитана 1 ранга Рональда Брокмана.
Перед тем как распроститься с несчастным капитаном 1 ранга Беваном, коснемся еще одной интересной детали. Хотя профессор Мардер заявляет, что не сумел найти никаких аргументов, которые Беван мог выдвинуть в свою защиту, можно предположить, что именно адмирал Филлипс стоял за кулисами событий. Существуют кое-какие свидетельства, что Беван и Филлипс не считали Норта виноватым, хотя все доказательства весьма слабые и получены из третьих или четвертых рук. Это можно обнаружить из переписки Норта в начале 1950-х годов с выдающимся морским историком капитаном 1 ранга Расселом Гренфеллом, который в то время серьезно изучал этот эпизод, намереваясь написать
«Я должен вас заверить, что после выхода книги может последовать взрыв. Я намерен завтра встретиться с Беваном. Он уже передал мне информацию, доказывающую, что в то время Том Филлипс полагал, что вы совершенно правы. И я рассчитываю получить новые подтверждения».
Эта встреча имела место в четверг 27 сентября, и позднее Гренфелл сообщил Норту: «Я только что встретился с Беваном. Мне стало ясно, что ни заместитель начальника Морского штаба, ни помощники его не обвиняли».
Судя по всему, именно во время заседания Комитета начальников штабов Брокман вручил Паунду радиограмму «Хотспура», обнаружившего Соединение Y, которая была передана Портом в 6.17 и прибыла в Адмиралтейство в 7.40. Последующие сообщения, отправленные в 7.11 и 9.17, прибыли в Адмиралтейство в 7.42 и 10.43 соответственно. В то же время телеграмму из Мадрида Паунд получил позднее. Следует подчеркнуть, что Паунд впервые узнал о появлении французских кораблей из радиограммы «Хотспура». Он начал действовать немедленно и сразу позвонил по телефону в Адмиралтейство, приказав «Ринауну» и эсминцам разводить пары. Этот приказ, как мы видели, был отправлен в 12.39, и Сомервилл получил его полчаса спустя. Тем временем Паунд прибыл на заседание военного кабинета, которое началось в 12.30, и сразу поставил вопрос о том, что следует предпринять. Интересно почитать протокол этого совещания.
«Первой Морской Лорд заявил, что морской атташе в Мадриде получил информацию от французского морского командования, что 6 французских крейсеров покинули Тулон 9 сентября и намереваются пройти через Гибралтарский пролив 11 сентября. Командующий морскими силами Северной Атлантики проинформирован. Встает вопрос, какие инструкции следует ему передать».
Были рассмотрены возможные пункты назначения французских кораблей.
«1. Французские корабли, пройдя через пролив, повернут на север в захваченные немцами порты Франции.
2. Они могут повернуть на юг в Касабланку. В этом случае они могли покинуть Тулон, потому что ожидается оккупация немцами южной части Франции.
3. Либо они могли получить приказ следовать в Дакар, чтобы помешать операции «Менейс».
В отношении пункта 1 Первый Морской Лорд заявил, что мы всегда предупреждали французов, что в случае попытки их кораблей пройти в занятые немцами порты мы сохраняем за собой право применить силу. Поэтому совершенно ясно, что мы не можем допустить поворота французских кораблей на север после прохождения пролива.
В отношении пунктов 2 и 3 военный кабинет полагает, что было бы желательно, чтобы французские корабли направились в Касабланку, причем по многим соображениям. Однако возникает вопрос: если мы сообщим, что мы разрешаем проследовать в Касабланку и ни в коем случае не в Дакар, французы сразу поймут, что у нас имеется особый интерес к Дакару. Это несущественно, если французы сразу намеревались послать корабли в Дакар, чтобы помешать нашей операции, о которой они могли узнать.
Совершенно очевидно, что крайне нежелательно позволить этим кораблям прибыть в Дакар, где их появление может изменить ситуацию на прямо противоположную, когда начнется операция «Менейс». В этом случае мы можем заявить, что в Дакаре имеется немецкое влияние, которое отсутствует в Касабланке.
Подводя итог дискуссии, премьер-министр предложил, а военный кабинет согласился уполномочить Первого Морского Лорда отправить командующему морскими силами Северной Атлантики следующие инструкции:
1. «Ринаун» должен установить контакт с французскими кораблями и запросить их о пункте назначения, дав понять, что мы не позволим им следовать в занятые немцами порты.
2. Если они ответят, что следует на юг, следует уточнить, не идут ли они в Касабланку. Если да, то необходимо сообщить им, что мы не возражаем. Требуется проследить за французскими кораблями до входа в Касабланку.
3. Если французские корабли попытаются проследовать от Касабланки в Дакар, мы должны сообщить, что не можем с этим согласиться. Первый Лорд Адмиралтейства предложил перенацелить 2 крейсера из состава Соединения М так, чтобы они помешали французским кораблям пройти в Дакар».
Паунд поспешил в Адмиралтейство с Ричмонд-террас, и эти инструкции вскоре превратились в радиограммы Адмиралтейства от 13.47 и 14.29. Из всего этого можно сделать вывод, что адмирал Норт был не так уж виноват.
Как позднее писал Хекстолл-Смит: «Паунд и его штаб должны были понимать, что Сомервилл не может связаться с французами. Отсюда можно сделать вывод, что Адмиралтейство было связано в своих действиях решениями кабинета». Далее он высказывает свое собственное мнение: «Судя по всему, штаб Паунда совершенно не волновал переход этих кораблей через пролив. Лишь когда военный кабинет задергался, узнав об этом, тогда завопили и в Адмиралтействе».
Точно такой же вывод можно сделать из заявления Мардера: «Паунд
Однако, как мы уже видели, Паунд в любом случае опередил военный кабинет. Он не сталждать реакции политиканов, чтобы «завопить». Он отправил свои приказы, как толькоузнал о происшествии. И лишь послеэтого он отправился на совещание. Кроме того, во всех заявлениях военного кабинета подчеркивалось, что воспрепятствуют силой переходу французских кораблей на север, и они уже сообщили об этом французским властям.
Однако все приказы, отданные в этот день, уже запоздали, как отмечает Хекстолл-Смит. «Ринаун» не мог перехватить французов, прежде чем они войдут в Касабланку. Однако Сомервилл мог помешать им следовать далее на юг, оказавшись южнее Касабланки до того, как французы покинут этот порт. Однако шансы на перехват были не слишком высокими, учитывая небольшое число британских кораблей и огромный район, в котором им предстояло действовать. Позднее Паунд указал на это Черчиллю:
«Необходимо понять, что даже в случае, если все пойдет нормально, нельзя ручаться наверняка, что французские корабли не сумеют ускользнуть от патрулирующих к югу от Касабланки «Ринауна» и других кораблей. Перехват кораблей, имеющих такую высокую скорость, как французские, сам по себе исключительно труден, даже если для этого будет использовано много кораблей».
Если рассмотреть ситуацию беспристрастно, то следует признать, что единственным местом, где можно было перехватить французские корабли, оставался Гибралтарский пролив. Но там это не было сделано. Когда началось совещание военного кабинета, еще не было полной уверенности, что французы не направляются на север в порты Ла-Манша или Бискайского залива. Однако Норт не сделал ничего, чтобы предотвратить такой вариант. Адмирал Паунд позднее тоже написал:
«Для того чтобы «Ринаун» имел возможность перехватить французские корабли, когда те проходили через Гибралтарский пролив, необходимо было начать готовиться заранее, а не тогда, когда пришло сообщение «Хотспура». Эсминец 11 сентября в 5.15 заметил 6 военных кораблей всего в 50 милях к востоку от Гибралтара. Начать заблаговременную подготовку можно было либо на основании телеграммы Форин Офиса № 340 от генерального консула в Танжере, либо после сообщения морского атташе в Мадриде 1809/10. Как вы знаете, телеграмма Форин Офиса появилась только в полдень 14 сентября. Телеграмма морского атташе была получена в Адмиралтействе в 2350/10. Как только она была расшифрована, о ней доложили дежурному офицеру, который в свою очередь сообщил капитану 1 ранга Бевану, начальнику отдела зарубежных операций и показал ему телеграмму. Однако последний ничего не стал делать. После этого Беван был снят с извещением, что вызвал неудовольствие Их Лордств в связи со своими действиями в этом эпизоде. Поэтому ни одна из телеграмм, в которых сообщалось о переходе французских кораблей, не была получена вовремя ни мной, ни заместителем начальника Морского штаба. Впервые мы узнали об этом из радиограммы «Хотспура», которая была передана в Адмиралтейство Hopтом. Но это сообщение прибыло в Адмиралтейство, когда французские корабли уже форсировали пролив.
Сразу как только я узнал об этом, то приказал «Ринауну» разводить пары, а потом отправил его в море. Адмирал Норт как командующий морскими силами Северной Атлантики должен был объяснить, почему «Ринаун» не получил приказа поднимать пары сразу после получения сообщения «Хотспура».
Профессор Мардер отмечает, что с первым абзацем этого заявления можно поспорить. Разумеется, «Ринаун» мог перехватить французские корабли в проливе, если бы подготовка началась сразу после получения радиограммы «Хотспура». Позднее мы проанализируем этот вариант. Однако адмирал Норт сам признает, что мог это сделать. Позднее он писал, что «Ринаун», находящийся в часовой готовности, «мог выйти в море в 7.00, чтобы перехватить французские корабли, которые вошли в пролив только через 1 час 45 минут».
Таким образом, благодаря тому, что Черчилль назвал «стечением обстоятельств», 11 сентября в 16.1 °Cоединение Y благополучно вошло в гавань Касабланки. Французский адмирал намеревался отдохнуть, пополнить запасы, принять на борт небольшое подразделение сенегальской пехоты, предназначавшееся для усиления гарнизона Дакара. А после этого эскадра должна была следовать в пункт назначения — Либревилль. Но ему пришлось пересмотреть свои планы, потому что обстановка изменилась. Поэтому еще раз вернемся к событиям вечера 11 сентября.
В 16.15 адмирал д'Аркур отметил, что эскадра прибыла в Касабланку. Немного позднее адмирал Бурраге прибыл к нему в штаб. Они пообедали вместе с командиром «Жоржа Лейга» капитаном 1 ранга Шателе. За обедом они обсудили события, происшедшие в Виши после подписания перемирия. Адмирал д'Аркур узнал, что дух населения Франции продолжает падать, однако флот еще держится. «Настроение на крейсерах бодрое», — записал он позднее. Именно в то время, когда они обедали, д'Аркур получил 2 важных сообщения с севера, которые все перевернули. Первое сообщение было датировано 17.30. Его отправил наблюдательный пост возле мыса Спартель, расположенного на северо-западной оконечности Африки. В сообщении говорилось, что замечены линкор и 4 эсминца, идущие на юго-запад. В 18.45 пришло более неточное, но еще более тревожное сообщение. На этот раз были замечены «2 крейсера и 4 эсминца или 1 авианосец и 4 эсминца», которые следовали тем же курсом, что и первая эскадра.