Бой неизбежен!
Шрифт:
Следует отметить, что эти новые жесткие приказы вступили в силу только после инцидентов 19/20 сентября. Они еще не были отданы, когда Соединение Y проходило через Гибралтарский пролив.
Итак, после прорыва Соединения Удва офицера потеряли свои посты — Бурраге и Беван. А что случилось с адмиралом Нортом? Казалось бы, что для него все обошлось, но хоть с некоторой задержкой, гроза обрушилась на него тоже. Почему так случилось? Объясняет адмирал Паунд:
«Уже в тот день, когда французские крейсера прошли через пролив, стало ясно, что адмирал Норт не выполнил имеющиеся инструкции. Но пока шла операция «Менейс» Морской штаб был слишком загружен, чтобы заниматься не столь срочными вопросами».
Почему он оказался виноват? Просто потому, что не принял мер предосторожности, чтобы помешать французским кораблям прорваться в порты Бискайского залива, что Адмиралтейство считало его главной обязанностью. Как уже отмечалось, его отношение к французам уже вызвало подозрения. Но этот инцидент стал последней соломинкой даже для адмирала Паунда. Требовалось время, чтобы выслушать объяснения Норта, однако в сентябре 1940 года времени не было ни у кого. Паунда и его штаб занимали более важные и неотложные проблемы, чем последний прокол адмирала Норта. В меморандуме Адмиралтейства были указаны приоритеты: «Царящая в Лондоне обстановка явно повлияла на поспешность, с которой было принято решение. Битва за Британию была в самом разгаре. Проводились
Это был самый сложный для Англии период войны. И все-таки кое-кто до сих пор утверждает, что Адмиралтейство должно было отложить все это в сторону и заняться судьбой адмирала Норта. Разумеется, это полная чушь. Адмиралтейство не могло заниматься Нортом, попросив Гитлера и Муссолини подождать со всеми своими подводными лодками и бомбардировщиками. Поэтому все ограничилось перепиской между Паундом и Нортом перед операцией «Менейс», причем Паунд написал всего одно письмо в ответ на обращение Норта. Оно было датировано 22 сентября и почти целиком состояло из стандартных вежливых ответов на различные вопросы, которые Норт поднимал в своей записке. И снова можно лишь пожалеть о том, когда именнооно было послано, потому что дало пищу спекуляциям послевоенных историков. Вот это письмо:
«Мой дорогой Норт,
Я надеюсь, что теперь оборона Гибралтара приведена в нормальное состояние. Некоторое время назад я получил телеграмму губернатора, в которой он говорил, что если бы он получил 6 недель, то все было бы нормально.
Я очень рад, что к вам прибыл генерал МакФарлейн, и могу только надеяться, что он улучшит систему ПВО. Вы можете требовать этого, если французы отреагируют на некоторые наши последние действия и начнут проводить налеты возмездия против вас.
Я рад, что вы освободились от проблемы беженцев, так как было бы крайне трудно отправить их обратно в Марокко. Огромное количество этих людей все еще находится в Лондоне, но постепенно их переправляют в более теплые края.
Мы все здесь гадаем, когда же именно начнется вторжение. Наблюдается огромная концентрация мелких судов во всех портах Ла-Манша, однако мы их усиленно бомбим каждую ночь. Поэтому я думаю, что немцы должны либо начать высадку, чтобы не потерять свои суда, либо увести их подальше. Я не думаю, что они намерены бесконечно держать эти суда под бомбами. Они выбомбили нас из Дувра, поэтому я не вижу причин, по которым мы не сумеем выбомбить их из портов Ла-Манша.
Позиция Испании в настоящий момент остается совершенно неопределенной. По всем свидетельствам, Франко потерял контроль над событиями, и его в любой момент может сместить зять, который является марионеткой немцев.
Кажется, Сэм Хор думает, что если мы продержимся еще месяц или 5 недель, Испания примкнет к нам.
Мне совсем не нравится то, что мы намерены сделать в Африке в следующие несколько дней, но, может быть, это отобьет у немцев охоту зариться на Марокко. Однако ситуация прояснится только в последующие дни. Я абсолютно не хочу, чтобы флот выкинули из Гибралтара.
Всего самого лучшего,
Всегда ваш,
Дадли Паунд»
Отправив это письмо в Гибралтар и официально приказав принять меры в случае французских воздушных налетов, Паунд переключил свое внимание на более важные проблемы, не последней из которых являлось проведение операции «Менейс». Она началась 23 сентября, но дела с самого начала пошли наперекосяк. Свободных французов встретили не распростертыми объятиями, а снарядами. Демонстрация силы, которую провело Соединение М, мало что дала. Берег был закрыт туманом и дымкой, которые мешали линкорам стрелять. После нескольких невнятных перестрелок в течение 2 дней все рухнуло. Британский линкор «Резолюшн» был тяжело поврежден торпедой вишистской подводной лодки и вышел из строя на целый год. Линкор «Барэм», крейсера «Аустралиа» и «Дели», эсминцы «Форсайт» и «Инглфилд» были легко повреждены снарядами и осколками, но вскоре вернулись в строй. Французский флот потерял потопленными подводные лодки «Аякс» и «Персей». Один из кораблей Соединения Y, лидер «Л'Одасье» был тяжело поврежден и выбросился на берег после перестрелки с «Аустралией» на малой дистанции. Для него было бы лучше остаться в Тулоне, так как ремонт затянулся на целый год, после чего в 1942 году он снова был тяжело поврежден американцами. Линкор «Ришелье» и 3 торговых судна получили легкие повреждения. После этого союзники позорно отступили, превратившись в посмешище для всего мира.
Однако провал этой операции имел совершенно неожиданный результат. Было решено форсированно определить судьбу Экваториальной Африки, и это принесло успех. Де Голль поднял Лотарингский крест над большим куском африканской территории, придав вес своему движению и заполучив почву под ногами. В этом плане поход Соединения Y завершился неудачей. Несмотря на все угрозы, войска Оси так и не вторглись в Марокко. Сопротивление войск Виши в Дакаре убедило Германию и Италию в том, что французы могут защитить свою территорию. Поэтому они решили ловить рыбку поближе к дому, не распыляя свои силы. Однако они отказались позволить Виши переброску дополнительных кораблей из Тулона, когда Дарлан 22 сентября обратился к генералу Штюльпнагелю с просьбой разрешить отправку линейного крейсера «Страсбург», 2 тяжелых и 1 легкого крейсеров и 2 дивизионов лидеров. Поэтому Норту и Сомервиллу не пришлось столкнуться с угрозой форсирования пролива гораздо более сильной эскадрой, хотя Сомервилла на «Ринауне» все-таки отправили патрулировать перед Касабланкой в период с 16 по 20 сентября.
Когда операция «Менейс» была прекращена и напряжение немного спало, Адмиралтейство нашло время заняться делом адмирала Норта. 27 сентября командующий морскими силами Северной Атлантики получил следующий запрос из Адмиралтейства:
«СРОЧНО
Когда именно была получена телеграмма морского атташе в Мадриде, отправленная 10 сентября в 18.09, и какие меры были приняты по ней?»
Начались долгие мучения сэра Дадли Норта. Выслушав его объяснения по данному предмету, 15 октября Адмиралтейство сообщило, что Их Лордства больше «не могут сохранять полное доверие офицеру, который не сумел принять разумные меры предосторожности, не ожидая инструкций Адмиралтейства. Поэтому они решили заменить вас на занимаемой должности при первом удобном случае».
Адмирал Норт с возмущением принялся объяснять свою позицию, написал несколько пространных писем и даже добился встречи с адмиралом Паундом. Напрасно. 31 декабря 1940 года он спустил свой флаг и отправился в Англию.
Глава 14.
Квадратура круга
Хотя Норт во время войны помалкивал, потом он неоднократно пытался добиться официальных слушаний, но удалось ему это только в 1954 году. В нем снова вспыхнули надежды, когда его делом занялся один из самых выдающихся британских моряков XX века адмирал флота лорд Четфилд. Он тоже полагал, что палата лордов могла бы лучше обойтись с Нортом, но после консультаций с Эндрю Каннингхэмом решил поступить иначе. Вместо этого был выработан новый, совершенно беспрецедентный план. Каннингхэм уже высказал свои взгляды адмиралу сэру Брюсу Фрезеру, единственному
На это Фрезер ответил: «Возмущение Первого Морского Лорда вызвало то, что Норт ожидал инструкций, не шевельнув пальцем, тогда как он должен был сам отдавать приказы». Он добавил, что Паунд тогда сказал ему: «Как я могу продолжать доверять адмиралу, который ничего не делает, потому что ждет инструкций сверху?»
Если бы дело адмирала Норта разбиралось в палате лордов, можно было опасаться, что Фрезер и Александер выступят против него. Кроме того, подобные дебаты по «делам давно минувших дней» могли причинить серьезный вред репутации Королевского Флота. Поэтому было решено отправить депутацию в Адмиралтейство, чтобы изложить свои взгляды. Но это была не обычная делегация. В нее вошли пятеро выдающихся морских офицеров, имевших самые высокие звания в Королевском Флоте. Все они были адмиралами флота, причем трое в разное время занимали пост Первого Морского Лорда. Возглавлял делегацию Четфилд. В нее также входили лорд Корк энд Оррери (возглавлял следственную комиссию по делу Сомервилла в 1940 году), лорд Каннингхэм оф Хиндхо-уп (главнокомандующий Средиземноморским флотом в 1940 году), сэр Джон Каннингхэм (командир Соединения М во время операции в Дакаре) и сэр Элджернон Уиллис (бывший главнокомандующий Средиземноморским флотом).
Они добились приема у Первого Лорда Адмиралтейства Дж. П. Л. Томаса и передали ему меморандум с изложением своих целей. Копию документа они отправили Норту.
«Сэр,
I. Мы, нижеподписавшиеся, со всем уважением представляем вам настоящий меморандум, касающийся предмета, который мы полагаем чрезвычайно важным для флота. Вы должны быть полностью в курсе дела адмирала сэра Дадли Норта, который был смещен с поста командующего морскими силами Северной Атлантики Советом Адмиралтейства в декабре 1940 года. Мы знаем, что адмирал Норт был подвергнут суровому наказанию без рассмотрения дела судом военного трибунала или любым другим органом военной юстиции. Лишенный этой возможности оправдаться, он был вынужден искать другие средства. С помощью своих адвокатов он обратился к графу Джюитту. Лорд Джюитт изучил документы и сообщил Норту, что «глубоко сочувствует ему и поднимет вопрос на заседании палаты лордов. Однако он считает, что дело следует передать морским пэрам».
II. В результате адмирал Норт обратился к нам, поскольку мы являемся пэрами, чтобы вынести его дело на слушания в парламенте. Поскольку мы храним верность Адмиралтейству, нам это совершенно не нравится. Вне всякого сомнения, это дело Адмиралтейства. Ссоры в палате общин относительно приказов Адмиралтейства во время прошлой войны могут вызвать нежелательную реакцию общественности.
III. Поэтому мы решили, что наше право и наша обязанность просить вас о встрече как можно быстрее. Целью нашей делегации не является оправдание адмирала Норта. Мы желаем почтительно просить вас назначить закрытое расследование этого дела, выслушать свидетелей и доложить Совету Адмиралтейства в свете имеющейся сегодня информации. Мы хотели бы предложить, чтобы следственная комиссия состояла из нескольких старших морских офицеров с непредвзятым мнением. По изложенным выше причинам, откладывать ее создание нежелательно. Мы полагаем, что следует выслушать адмирала Норта, как и других свидетелей, после чего комиссия сообщит ему свои выводы. Если его действия будут полностью или частично оправданы, мы хотели бы предложить вам публично заявить об этом в надлежащей форме.
IV. Чтобы обосновать нашу просьбу, мы хотели подчеркнуть следующие важные обстоятельства:
i) На флоте давно думают, и такое мнение сохраняется до сих пор, что адмирала Норта наказали несправедливо. Даже если он заслуживал наказания, оно было слишком жестким и чрезмерным. Это мнение не раз публично высказывали старшие морские офицеры, но ответа не получили. Мы полагаем, что это приносит большой вред флоту.
ii) Отказ, несмотря на многочисленные просьбы, официальные и личные, даровать ему судебное разбирательство согласно флотским обычаям, или какую-то иную форму расследования, не понят на флоте. Если можно сказать, что Адмиралтейство не может найти ответ на этот вопрос, подобное разбирательство должно было бы дать ответ. Поэтому возникают подозрения, что Адмиралтейство просто скрывает ответ. Это так же приносит вред флоту.
iii) Из бумаг, которые мы внимательно изучили, следует, что адмирал Норт, как командующий морскими силами Северной Атлантики, в июле 1940 года получил достаточно невнятные инструкции, которые поставили бы его в трудное положение, если бы произошли события, которые являлись предметом указанных инструкций. Ему совершенно определенно сказали, что не следует мешать французским кораблям, если только они не следуют во вражеские порты, или англичане уступают им в силах.
iv) Хотя в последующие 2 месяца политическая ситуация изменилась, инструкции адмиралу Норту остались прежними. Его не информировали официально об изменении англо-французских отношений. Ему также не сообщили о планах относительно Дакара, хотя, вероятно, он имел кое-какие сведения из неофициальных источников. В результате он и его подчиненные придерживались совсем иных политических взглядов, чем Адмиралтейство, в момент возникновения кризиса.
v) В Уайт-холле имели место серьезнейшие служебные упущения, которые повлияли на развитие событий 10 и 11 сентября 1940 года. Этот факт стал известен только много лет спустя, когда вышел в свет второй том воспоминаний Черчилля.
VI. С другой стороны, по данному делу можно указать следующее:
i) Если бы адмирал Норт рано утром 11 сентября направил «Ринаун» в море, чтобы проследить, что французские корабли не повернут на север в порты Бискайского залива, он сумел бы выполнить любой приказ Адмиралтейства, хотя и не имел превосходящих сил.
ii) 11 сентября в 00.08, получив телеграмму морского атташе в Мадриде, он должен был потребовать от Адмиралтейства четкого ответа по поводу французских кораблей. Это заставило бы Адмиралтейство принять меры.
Эти две возможности были им упущены, что можно трактовать либо как «ошибочное суждение», либо как «небрежение долгом».
VI. Но кажется совершенно ясным, что адмирал Норт и Сомервилл каждый в отдельности старательно исполняли свои обязанности. Поэтому они приняли согласованное совместное решение ничего не предпринимать, будучи уверены, что поступают в согласии с инструкциями и намерениями Адмиралтейства. Поэтому, если адмирал Норт ошибался к каком-либо пункте раздела V, мы полагаем, это следует расценить как «ошибочное суждение» или неправильное толкование приказов Адмиралтейства, но ни в коем случае не как«небрежение долгом».
VII. За этим последовало наказание, максимально тяжелое для адмирала такого звания, занимающего столь высокий пост.
VIII. Таковы факты, Первый Лорд, как они видятся сегодня, и как их оценивает общественность. Мы полагаем в интересах флота представить все вышеизложенное вашему вниманию. Поэтому мы почтительно предлагаем крайне желательным расследовать дело на заседании Совета Адмиралтейства.
IX. Если вы, выслушав нас на встрече, примете наши рекомендации и создадите комиссию, как мы предполагаем, тогда мы сочтем свою роль завершенной. Если расследование вскроет, что с адмиралом Нортом поступили несправедливо или более строго, чем он того заслуживал, вы сами можете выбрать форму публичного заявления, чтобы закрыть вопрос. Мы попросим адмирала Норта все это время воздерживаться от каких-либо действий».