Бой под Талуканом
Шрифт:
Замполит полка принес и бросил куртку Габулова с оторванными пуговицами и клочьями отодранной материи в борьбе со штабными и принялся материться.
Я отвернулся и молчал, сделал вид, что меня тут нет.
Когда через час все успокоилось, и народ ушел, из темноты внезапно вынырнул Габулов.
– Эдик! Откуда? Ты же на «губе»? – удивился я.
– Ха! Что же, мой взводный стоит начальником караула и меня не выпустит? Я что, в тельняшке там буду ночь мерзнуть? Да и деньги с документами в куртке, забрать нужно. А то потеряется что-нибудь.
– Эдуард, и что теперь
– Ты ничего не понимаешь! Сдержаться, ха! Как я его, а? Пусть не задается! Как я орал, а?
– Орел! – усмехнулся я.
– Ты видел, нет, ты видел, как он от меня побежал?
– Еще бы не побежать, вдруг ты, кроме визжания, по нему стрельбу добавил бы, – съехидничал я.
– Зачем стрелять? Просто хорошо пугнул! Пусть знает, что я его не боюсь! Я плевал на всех этих героев и начальников! Не позволю себя унижать и позорить! – продолжал петушиться Эдуард.
– Ну и чего добился этим? – спросил я, хмурясь.
– Пусть думают, что я такой дурак! Да, дурак! Мне сейчас психушкой грозили! Пусть обследуют! Еще и справку получу, да домой уеду. Разве мне что-то будет? Ни хрена не будет! Чихал я на всех! – Габулов с шумом хлопнул дверью и удалился в темноту.
После утреннего развода в полку началось подведение итогов последней операции. Столь масштабные боевые действия были оценены высшим командованием положительно, потери были, но небольшие, и успехи тоже имелись. Теперь сыпались награды и поощрения на нас, участников этой эпопеи.
Начальник штаба полка доложил о ходе операции, замполит полка оценил моральное состояние личного состава, зампотех внес ложку дегтя в бочку меда, констатируя факты о разбитой технике, и, наконец, слово взял «кэп».
– Товарищи офицеры! Я получил подробную картину боевых действий и остался доволен результатами работы полка. По итогам этой операции к орденам и медалям представляем более ста пятидесяти человек! И это хорошо! А то тут создалась занятная ситуация. Командование дивизии получило распоряжение представить одного офицера к званию Героя Советского Союза. Дивизия отдала представление нам, как лучшему полку соединения!
В зале раздались оживленные и одобрительные возгласы.
– Мы с управлением посоветовались и решили, что награду получит офицер из первого мотострелкового батальона. Они это заслужили. Образцовый батальон, да и самый боевой, рейдовый. Офицер должен быть из звена – командир роты или его заместитель!
Сидящие рядом друг с другом Сбитнев и Жилин, а также минометчик Степушкин дружно переглянулись.
– Обязательно, имеющий орден! – продолжил «Иван Грозный». Все посмотрели на Женьку Жилина и Луку, дремавшего рядом с ним и положившего голову на плечо командира.
– И последнее условие: служба около года или чуть более в Афгане. То есть чтобы награду получил в полку и служил тут еще год!
По залу прошел вздох разочарования. Такой кандидатуры не находилось.
– Год службы в полку – главнейшее условие!
– Таких у нас никого нет. За исключением заменщи-ков: Жилина и Луковкина, – выкрикнул начальник штаба батальона.
– Товарищ майор, встаньте! Вы человек новый, Степанков, людей, я смотрю, еще не изучили и положение дел ни хрена не знаете, обстановкой не владеете!
Не владеете обстановкой! Я ничего не имею против Жилина и Луковкина, но ребята через неделю уже в Союзе! В батальоне есть еще два орденоносца, которым осталось служить по году! Острогин и Ростовцев!
– А-а-а, – пронеслось по клубу.
– Вот из них и определили кандидатуру! Острогин – взводный, можно, конечно, назначить заместителем командира роты, но нужно время, поэтому его кандитатура отпадает. Остается Ростовцев. Возражений ни у кого нет? Мы вчера с заместителями обсуждали этот нелегкий выбор. Достойных – много! Начальник штаба и замполит полка его поддержали. Была кандидатура от разведки, но они пусть вначале с насильниками и мародерами разберутся! Кто что возразит? Ростовцев участвовал за год во всех операциях, ни одной не пропустил, награжден, за замполита батальона неоднократно работал…
– Я хочу возразить, товарищ полковник, – начал возмущаться Ломако, – очень уж он горяч и болтлив. Комиссия была перед боевыми, а он заявил проверяющим, что баня не работает и паек плохой…
– А, что баня еще не работает? – взъярился командир полка. – Твою мать! Сколько это будет продолжаться? Зайдите ко мне в кабинет после совещания.
По залу пронесся дружный хохот, и зам. по тылу, густо покраснев, сел обратно на стул.
– Кто еще имеет возражения? Только по существу, по делу. Лично мне он нравится, я его кандидатуру и предложил, – закончил выступление Филатов. – Дело серьезное! Выводим человека на высокую «орбиту», перед ним открываются большие перспективы!
Возражений не поступило, а наоборот, дружно поддержал комбат – танкист Ахматов и саперы. Артюхин и Лонгинов, соглашаясь, кивали головами.
– И в последнем рейде не подкачал, умело действовал! Верно? Ну, вот на этом и порешили! Будем растить героев из своих рядов! Наград отличившимся офицерам и прапорщикам, сержантам и солдатам не жалеть, заслужили, завалить наградными листами строевую часть, пусть работают! X… знает что! В лучшем воюющем батальоне всего пятеро награжденных офицеров, включая комбата! Безобразие и свинство! Я и сам долю вины с себя не снимаю! Железа не жалеть, награждать! Строевик! Если своевременно представления оформляться и отправляться не будут, порублю твой конец на пятаки и по плацу разбросаю! – рявкнул Иван Васильевич.
– А что я, при чем тут строевая? – попытался возразить Боченкин. – Сами вовремя не пишут, задерживают, ошибки допускают, да и в наградном отделе каждый месяц новые требования. То им трофеи нужны, то спасение командира или подчиненного, то малое число боевых операций не устраивает, то количество уничтоженных «духов». А то наоборот, никого не убивать, а оказывать помощь в восстановлении дорог и школ. Да сроки прохождения по времени ужесточили – на третий день после боевых отправить из полка на пятый – из дивизии в армию, не успели – возврат! Дурдом! А я во всем виноват! Первая рота! Вы почему вовремя не оформили бумаги на отличившихся?