Бояре Романовы. На пути к власти
Шрифт:
А тем временем московские бояре подыскали и невесту Василию – Елену Глинскую. Глинские вели свой род от безродного татарина, поступившего на службу к литовскому князю Витовту. Со временем Глинские стали довольно крупными литовскими магнатами. Михаил Львович Глинский был лучшим воеводой польского короля Александра. Но после смерти Александра Михаил Глинский поссорился с новым королем Сигизмундом I и летом 1508 г. бежал в Москву вместе с братьями Иваном Мамаем и Василием Слепым.
Василий III дал во владение Михаилу Львовичу города Боровск и Ярославец. Но Михаилу этого было мало. Он начал подстрекать
Осенью 1514 г. обиженный Глинский решил бежать обратно в Польшу, но был пойман и отправлен в заточение.
Братья Михаила Иван Мамай и Василий Слепой к 1525 г. умерли своей смертью в Москве.
В выборе невесты решающую роль сыграли Захарьины и князья Шуйские. Невеста из клана Захарьиных или Шуйских не могла пройти, поскольку в этом случае против них ополчилась бы вся московская знать. Поэтому для стоявших у престола Захарьиных и Шуйских идеалом была невеста-сирота: отец в могиле, дядя в тюрьме, братья – почти дети. Все были уверены, что брак Василия с красавицей Еленой сохранит «статус-кво» при дворе.
21 января 1526 г. на свадьбе дружкой великого князя был Михаил Юрьевич Захарьин, свахой с его стороны была жена Захарьина. Дружками невесты выступали князья М.В. Шуйский и Б.И. Горбатый, ее свахами – жена И.В. Шуйского и вдова Ю. Траханиотова.
Любопытно, что значительная часть приближенных великого князя не была приглашена на свадьбу. Среди них были двое Бельских, Мстиславский, Воротынский, старшие бояре князья М.Д. Щенятев, В.В. и И.В.Шуйские, А.В. Ростовский.
Больше всего на свадебном пиру присутствовало Захарьиных. Вместе с боярином Михаилом Юрьевичем Захарьиным пировали его мать, жена, сын, двоюродный брат окольничий М.В. Тучков с сыном, окольничие Иван Васильевич Ляцкой-Захарьин, Василий Захарьин-Яковлев, жена Петра Захарьина-Яковлева.
Подбор гостей на свадьбе недвусмысленно говорит о засилье Захарьиных и их родни при дворе Василия III. Стоит отметить и сближение Захарьиных с потомками суздальских удельных князей – Шуйскими и Горбатыми. Дружка жениха Михаил Юрьевич Захарьин и дружка невесты Борис Иванович Горбатый были дружками и между собой. Недаром осенью 1527 г. во время похода крымских татар под предводительством Ислам Гирея М.Ю. Захарьин и Б.И. Горбатый были поставлены руководить обороной Москвы. А внучка Бориса Ивановича Горбатого Евдокия вскоре станет второй женой Романа Юрьевича Захарьина.
Юная красавица Елена пришлась по душе 47-летнему великому князю. Чтобы угодить ей, Захарьин, Шуйские и Горбатые просят освободить из заключения ее дядю Михаила Львовича Глинского. Василий III нехотя соглашается. В феврале 1527 г. Михаил был выпущен на свободу и получил на кормление город Стародуб Ряполовский. Но М.Ю. Захарьин, М.В. Шуйский и Б.И. Горбатый были вынуждены «поручиться» за Глинского. В случае его нового побега они были обязаны уплатить в казну огромную по тем временам сумму – 5000 рублей.
Ради молодой жены Василий III отступил от старых русских обычаев и первым из московских князей сбрил бороду. Летописец сообщает, что великий князь «возлюбил» Елену «лепоты ради лица и благообразна возраста, наипаче ж целомудрия ради». А что касается ее «целомудрия», то тут вопрос остается открытым.
Прошел год, второй после свадьбы, а у Елены признаков беременности не появлялось. Великокняжеская чета зачастила по монастырям. Василий III не скупился на богатые вклады в монастырскую казну.
И вот 25 августа 1530 г., то есть спустя четыре с лишним года после замужества, Елена родила сына Ивана. Появление долгожданного наследника престола было встречено Василием III с огромной радостью. Не иначе, как помогли молитвы монахов о чадородии княгини. Однако у многих современников на этот счет были серьезные сомнения. Уже тогда начались разговоры о молодом воеводе Иване Федоровиче Овчине-Телепнёве-Оболенском. Ивана с Еленой свела его родная сестра Аграфена Челядина, приближенная великой княгини. К нему мы еще вернемся. Что же касается отцовства Василия III, то, увы, оно достаточно сомнительно.
Однако точно доказать или опровергнуть такое предположение может лишь анализ останков Василия III и Ивана IV, аналогичный исследованиям, проведенным с предполагаемыми останками Николая II и его семьи.
Василий III был крайне властолюбив, и он, естественно, не забыл о церковной оппозиции его разводу и повторному браку. 11 мая 1531 г. начался церковный собор, на который в качестве обвиняемых были доставлены два известных церковных деятеля – Вассиан Патрикеев и Максим Грек. Боярскую думу на соборе представляли Михаил Юрьевич Захарьин и дьяки. Приговором собора Вассиан Патрикеев был заточен в Иосифов Волоколамский монастырь, а покаявшийся Максим Грек был сослан в Тверь.
30 октября 1532 г. великая княгиня Елена родила второго сына – Юрия. Позднее выяснилось, что ребенок родился неполноценным – «не смыслен и прост и на все добро не строен». Но об этом Василию не суждено было узнать.
Глава 8. Смерть Василия III. и правление Елены Глинской
В сентябре 1533 г. великий князь с женой отправляются в Троицкий монастырь к празднику святого Сергия Радонежского. Из Троицы Василий III поехал в Волоколамскую охоту. По дороге в селе Озерецком он заболел. На левом стенге, на сгибе показалась багровая болячка с булавочную головку. Тем не менее великий князь доехал до Волоколамска, где даже два раза ездил на охоту. Болезнь быстро прогрессировала, и великий князь послал в Москву гонца за князем Михаилом Львовичем Глинским и лекарями-иностранцами Николаем и Феофилом.
Посоветовавшись с князем Глинским, лекари стали прикладывать к болячке пшеничную муку с пресным медом и печеный лук. Но предпринятое лечение принесло только вред – появилось нестерпимое жжение, болячка сильно загноилась, в груди Василий начал чувствовать тягость. Лекари дали ему слабительное. В результате у великого князя совсем пропал аппетит. Тогда Василий тайно послал в Москву своего стряпчего Мансурова и дядька Меньшого Путятина за духовными грамотами – своего отца и своей, которую написал перед отъездом в Новгород и Псков. В Москве же он велел своим гонцам держать в тайне цель своего приезда, ничего никому не говорить, ни митрополиту, ни боярам.