Боярские дворы
Шрифт:
Но вот умирает царица Прасковья Федоровна. Почти сразу после ее смерти разражается скандал с Дмитриевым-Мамоновым.
С Мамоновым тоже все непросто. Он не царедворец, но фигура, несомненно, незаурядная. Мамонов – человек редкой храбрости. Во время войны со шведами он один из руководителей Военной коллегии. Он составитель «Воинского артикула». Испанский посол отмечал в своих донесениях его недюжинный ум, характер и суровость. Появление Мамонова в какой-то степени укрепило позиции Прасковьи Иоанновны. Царевне увеличивают содержание, а Мамонову оклад. И снова черта характера – Прасковья Иоанновна не торопится подновить Измайлово, по-новому обставить комнаты. Зато в
Екатерине I (а ведь современники убеждены, что не ее – свою старшую дочь хотел видеть на престоле император) наследовал Петр II. Но после смерти Петра II, в 1730 году, дорога к власти оказывается открытой для многих. Судьбу следующего монарха решает Верховный тайный совет. Прасковья Иоанновна рядом, в Измайлове, но дело решается не в ее пользу, хоть ее кандидатура и обсуждалась.
«Причина исключения Екатерины Иоанновны, – замечает о следующей сестре современник, – заключалось в опасении, которое возбуждалось твердостью ее характера и решительным ее умом». Прозябавшая в курляндской нищете Анна представлялась самой подходящей фигурой.
Итак, Анна Иоанновна. И в напряженные дни февраля 1730 года, когда в Курляндию уже выехал посол с сообщением об избрании, а Феофан Прокопович торопится восславить новую самодержицу с церковных амвонов, прусский королевский посланник сообщает, что «герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна и сестра ее княжна Прасковья Ивановна тайно стараются образовать себе партию, противную сестре их императрице». Правда, внешне все благополучно. Спустя две недели после донесения прусского посланника Анна Иоанновна торжественно вступает в Москву, и в церемонии принимает участие предшествуемый трубами и литаврами отряд кавалергардов под командованием Мамонова. Чем не семейная идиллия для непосвященных?
Анна избрана на престол на основании подписанных ею «Кондиций», устанавливающих ограничение ее власти Верховным тайным советом. В случае их нарушения она теряла право на престол. Екатерина Иоанновна усиленно советует сестре уничтожить «Кондиции», согласиться на предложение съехавшегося в Москву дворянства принять самодержавную власть. Чего она добивалась?
Ранним летом того же года, при переезде новой императрицы в Измайлово, падает замертво с лошади командовавший почетным эскортом Дмитриев-Мамонов. Паралич – утверждают официальные документы. А современники? Они сомневаются и шепотом поминают начальника Тайной канцелярии Андрея Ушакова: не приложил ли он и здесь свою страшную руку. Акты тайного сыска засвидетельствуют, что среди привлеченных по делу «факции» были сотрудники Дмитриева-Мамонова.
Анне понятны побуждения и действия сестер, но она не может расправиться с ними. Вовсе не из-за родства – какое значение могло оно иметь перед лицом власти! – только из-за поддержки и связей, которыми те располагали. А «факция» развивается и крепнет, ее члены все чаще встречаются в Измайловской церкви Иосафа Царевича Индийского.
Цели – они у царевен и членов «факции» не могли быть общими. Конечно, дворцовый переворот – это смена царицы, но для одних за этим стояла только личная власть, для других – обновленная организация государства, хотя по-прежнему с царицей во главе. Таково условие времени. Но годом позже умирает тридцатидевятилетняя Прасковья Иоанновна. Еще одна – подумать только, какая удачная! – случайность. Только почему все иностранные дипломаты специально извещаются о ее якобы давней и тяжелой болезни? Якобы – потому что раньше никто ни о чем подобном не говорил. И почему Анна Иоанновна сразу после похорон торопится изъять из частных рук все портреты Прасковьи Иоанновны – ведь так поступали только в отношении прямых и опасных врагов. А тут враг – родная сестра.
Одновременно начинается поголовное истребление «факции» тайным сыском, хотя предатели много раньше сделали свое дело и начальник Тайной канцелярии располагал некоторыми именами. Апеллировать к Прасковье Иоанновне теперь бесполезно, называть ее имя как члена царской семьи опасно. Зато связи с ней всплыли волей-неволей на страницах протоколов тайного сыска, как всплывает чуть позже связь Екатерины Иоанновны с подготавливавшимся на Смоленщине выступлением против императрицы. И это опять программа, во многом близкая программе «факции».
Со смертью Прасковьи Иоанновны интерес к Измайлову пропадает. Предложение исправить дворец в 1761 году поддержки не нашло из-за серьезности потерь и повреждений: «...крыша вся валится, також и потолки и стены во многих местах сгнили и подбитой холст прогнил же и происходит великая теча... крыльца все развалились, оконницы стеклянные и слюдяныя бурею выбило... ходить по переходам невозможно». От ремонта отказались. В 1767 году дворец и другие ветхие здания были сломаны. Фундамент дворца пошел на починку каменного моста через пруд.
История словно нарочно небрежно смахивала здесь свои следы. А во второй половине XVII столетия в Измайлове действовали водопровод, ирригационная система с механической подкачкой воды, различные заводы. Возведенный на острове так называемого Круглого пруда дворец окружали каменные стены с сохранившейся до наших дней Мостовой башней, которая завершала семнадцатипролетный мост через речку Серебрянку. По его образцу был позднее возведен первый каменный мост через Москву-реку у Боровицкой башни Кремля, и поныне носящий название Каменного. Продолжают существовать построенные архитектором Терентием Макаровым Восточные и Западные ворота. Львиные ворота в настоящее время перенесены в музей-заповедник «Коломенское». Покровский собор в 1840-х годах был дополнен вплотную примкнувшими к нему корпусами военной богадельни. Разобрана церковь Иосафа, видевшая в своих стенах художников петровских лет Ивана и Романа Никитиных, брат которых Иродион состоял при ней священником.
Хотя система прудов фактически перестала существовать еще при Екатерине II, зверинец просуществовал до Отечественной войны 1812 года, дав название всей местности и современной нам Зверинецкой улице. В 1851 году в Измайлове была построена прядильно-ткацкая фабрика. Но если в наше время появляются силы и средства возрождать хотя бы внешний облик прошлого, может быть, дойдут когда-нибудь руки и до возрождения «первой сельскохозяйственной Академии» со всеми ее затеями и богатствами, которая заставит потомков по-новому увидеть свое далекое прошлое.
При впадении Братовки во Всходню
Сегодня это уголок города. Огромного города. С широкими улицами. Многоэтажными домами. Станцией метрополитена. С год от года усыхающей речкой, названия которой никто толком не помнит. Здесь когда-то текла Братовка, давшая название всей местности, а теперь бесследно исчезнувшая вместе с десятками московских речушек, взятых в трубы или просто засыпанных, так что даже энциклопедия «Москва» не нашла что о ней сказать.
Братцево. А. Воронихин. Главный дом. Конец XVIII в.