Боярские дворы
Шрифт:
В трудные для Московского государства годы начала XVII века Куракины выступали противниками Татевых. Брат Федора Куракина, Иван, участвовал в заговоре Василия Шуйского против Самозванца в 1606 году, но после восшествия на престол боярского царя, как называли Шуйского, находился в числе бояр, требовавших ограничения самодержавной власти. В 1608 году разбил И. С. Куракин на берегу Москвы-реки отряды Лисовского, а в 1614 году охранял Москву от крымцев.
Другой брат, Василий, был женат на дочери Дмитрия Пожарского, Оксинье. В 1623 году составляет он свое духовное завещание, которое свидетельствуют Д. М. Пожарский и князь Ф. С. Куракин. По этой духовной все состояние Василия переходило княгине Оксинье и сыну Ивану, крепостные же люди, данные полководцем в приданое за дочерью,
Сам Федор Куракин играет при новом царском дворе достаточно заметную роль. Сразу после избрания на царство Михаила Романова выступает он на приеме кизибашского посла в рындах, в 1615 году в качестве стольника и воеводы его посылают против поляков, и в декабре того же года он наносит поражение отрядам Лисовского у Переяславля. В 1617 году он присутствует рындой при приеме мунгальского посла. А десятью годами позже Ф. С. Куракин «ходил воеводой на Крымские границы», в 1643 году был воеводой в Туле, в 1646-м вместе со званием боярина подучил назначение первым воеводой в Астрахани.
В Тетеревниках проходит детство сына Федора Семеновича, Ф. Ф. Куракина, назначенного впоследствии воспитателем будущего царя Федора Алексеевича. Отличался Ф. Ф. Куракин прозападническими взглядами, стремился к усилению культурных связей с Европой, был высокообразованным человеком, но и превосходным воином. В начале 1659 года он отбил от Лохвиц отряды Ивана Выговского, ставшего гетманом Малороссии после Богдана Хмельницкого и придерживавшегося пропольских тенденций в своей политике. В 1662 году, во время похода царя Алексея Михайловича под Смоленск, Ф. Ф. Куракину было поручено управлять Москвой. Он во многом способствовал подавлению Медного бунта, вызванного экономической политикой правительства, участвовал в военных действиях против Польши.
Однако не ему, единственному сыну, отец счел возможным передать все еще не приобретшие должной ценности перовские земли. Пусть удалось восстановить былой пахотный клин и покосы, Перово все еще оставалось пустошью, а Тетеревники, хоть и названные в документах деревней, имели всего четыре крестьянских и бобыльских двора с шестью душами крестьян. Весь этот надел пошел в приданое одной из дочерей Куракина-старшего, выданной замуж за боярина князя И. А. Воротынского.
Родство с Воротынскими в те годы значило немало. Иван Михайлович Воротынский – один из деятельнейших участников событий Смутного времени. После неудачного выступления против Болотникова он принимает участие в низложении Василия Шуйского и находится в числе тех, кто объявлял царю Василию этот приговор. Сторонник и единомышленник патриарха Гермогена, настаивавшего на отказе от каких бы то ни было иностранных кандидатур на русский трон, И. А. Воротынский сам был в числе кандидатов на освободившийся престол. Когда же выбор пал на Романовых или, точнее, победила партия последних, он возглавил отправленное к Михаилу Романову посольство с просьбой, чтобы поторопился с приездом в Москву. В «Новом летописце» сохранилось упоминание об одном, впрочем, не слишком удачном ратном деле Воротынского под Алексином: «Боярин же князь Иван Михайлович Воротынской из Олексина поиде под Тулу. На Туле же в те поры воров было много. Воевода же у тех воров князь Андрей Телятевской и выде со всеми людьми, князя Ивана Михайловича разгоня, и едва ушел в Олексин».
Положение Воротынских было тем более укреплено после женитьбы сына Ивана Михайловича – Алексея – на родной сестре царицы Евдокии Лукьяновны Стрешневой. Их единственный сын Иван приходился двоюродным братом царю Алексею Михайловичу, который не только считался с ним родством, но и очень его ценил. И. А. Воротынский сопровождал Алексея Михайловича во всех походах, в 1664 году был пожалован в бояре и получил один из самых высоких чинов – дворецкого. Но особенно отличало И. А. Воротынского пристрастие к музыке.
...Посольство отправлялось в путь, многолюдное и торжественное. В который раз московский государь посылал послов в Персию с заманчивыми предложениями и богатейшими подарками. Предложения выслушивались,
Идея подарка принадлежала самому Алексею Михайловичу. Но главное осложнение заключалось не в условиях отправки, хотя везти инструмент можно было только в разобранном виде на особой барже – путь посольства на Исфагань лежал по Москве-реке, Оке, Волге и Каспию. Все упиралось в мастера, который не мог его не сопровождать, чтобы на месте собрать и «действие показать». По случаю особенной ответственности дела приходилось поступиться лучшим из мастеров, к тому же хорошим музыкантом, Семеном Гутовским. Алексей Михайлович беспокоился, не будет ли из-за его отъезда задержки в «строении» других инструментов – как-никак путь в одну только сторону занимал без малого год.
Документы не оставляли ни малейших сомнений: орган был «построен» именно в Москве, в мастерской, которая располагалась в Кремле, имела много мастеров и была завалена заказами. «Строились» здесь и органы, и клавесины для царского обихода – каждому из царских детей клавесины, например, делались по возрасту: от самых маленьких, полуигрушечных, до обычных инструментов.
Делались они и для заказчиков со стороны, нередко служили особо ценными подарками.
Царевна Софья заказала для «сердечного друга Васеньки», князя В. В. Голицына, сложнейшее по конструкции бюро – «кабинет», в одном крыле которого помещался маленький клавесин, в другом – такой же небольшой орган. Но здесь уже шла речь не о занятиях музыкой – о моде.
Успех посольства Ф. Я. Милославского превзошел все ожидания. Осенью 1664 года, через два с лишним года после выезда из Москвы, оно возвращается с полной победой: шах Аббас разрешил русским купцам беспошлинно торговать на всех принадлежащих ему землях. Какую роль сыграл в этом неожиданном решении московский орган? Но верно и то, что особой просьбой шаха было прислать ему второй такой же инструмент. Больше того – Аббас готов заплатить за него любую цену. Немедленно последовавшим указом Алексей Михайлович распорядился начать «строительство» нового органа, на этот раз на пятьсот труб и двенадцать голосов – регистров. Шах не удовлетворился и этим. Спустя несколько лет персидские послы разыскивали в Москве уже для покупки частным порядком еще один орган.
Был ли московский орган первым в азиатских странах? Вполне возможно. И во всяком случае, он принес московской мастерской громкую славу на Востоке. В ожидании посольства от русского царя бухарский хан, в нарушение принятого дипломатического этикета, заранее заказывает себе подарок: ему нужен орган и органист. В 1675 году русские послы увозят в Среднюю Азию и инструмент и «игреца». На этот раз выбор пал на «Кормового двора подключника» Федора Текутьева.
Федор Текутьев не был музыкантом. Против его фамилии никогда не встречалось пометки об этой профессии. А ведь игра на органе требовала не только специального обучения – она предполагала возможность постоянного упражнения на инструменте. И если сегодня органами располагают только крупнейшие и старейшие концертные залы страны, то на что мог рассчитывать рядовой чиновник триста лет назад?