Боясь тебя
Шрифт:
— Это что?
— Письма, которые написала твоя мать. Ни на одном из них нет адресанта. Думаю, именно так она вела дневник.
— Оставь это.
— Они не предназначены для меня. Возьми их, — настаивал он. — Узнай свою мать, сынок.
— Я прожил без нее восемнадцать лет. Я не хочу ее узнавать.
– Ты когда-нибудь отпустишь это?
Я стиснул зубы, чтобы не извергнуть ненавистные слова, которые я чувствовал, готовы были вырваться из черной дыры, которую некоторые называли сердцем.
— Нет. Сохранность моей ненависти напоминает мне о том, что вы сделали. Это то, что я никогда не хочу забывать.
* * *
Она
Если она не остановится, они накажут ее, а когда им надоест ее наказывать, они заставят меня убить ее. Так было последние два года. Я отвечал за убийство потенциальных клиентов, как они их называли. Это была моя «награда» за такую отличную работу.
Я ненавидел свою награду.
Я ненавидел убивать.
Но я никогда не мог позволить им увидеть, что это со мной сделало. Самым сложным в выполнении всего, что они мне сказали, было притвориться, что это нравится. Каждый день был холоднее предыдущего. По крайней мере, так я чувствовал себя внутри.
Я перекинул ноги через грязную жесткую койку и, когда ступни коснулись бетона, пальцами ног держался за холодную землю для равновесия. Было поздно, и меня почти не кормили, потому что тренеры решили оставить нам на ночь немного меньше. Несмотря на то, что ко мне относились лучше, чем ко многим другим неэффективным кандидатам, иногда я все еще голодал, как и все остальные.
Я подошел к ее койке. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел, как она прижимает руку к груди.
Я знал, что с ней случилось что-то плохое. Она пробыла здесь меньше недели и получила больше побоев, чем я за последние восемь лет.
— Тебе нужно перестать плакать… сейчас же, — резко приказал я, когда она продолжала громко изливать боль.
Она вздрогнула от звука моего голоса и вскочила со своего положения лицом ко мне. По мере моего приближения ее крики становились все громче, поэтому я остановился и смотрел, как она смотрит на меня. Она смотрела со страхом в глазах, и хотя я чувствовал то же самое, я не мог разделить ее чувства.
– П…пожалуйста, не трогай меня.
— Если бы я хотел причинить тебе боль, я бы подождал и положил бы подушку тебе на голову во сне. — Ее глаза расширились при моей угрозе. — Я все равно причиню тебе боль, если ты не перестанешь плакать.
— Мне жаль. Это просто… так больно.
Я посмотрел на грязную и покрытую синяками руку, которую она держала, опухшую и красную. — Что случилось с твоей рукой?
— Крупный мужчина с рыжими волосами дернул ее, и теперь, кажется, она сломана.
— Ну, тебе все равно надо перестать плакать.
— Я не могу. Это больно.
— Они сделают тебе намного хуже, — резко прошептал я. Я знал, почему злился, но не понимал, почему
– Почему ты такой злой? — она надула губы.
— Потому что я должен быть таким.
— Почему?
— Если я этого не сделаю, я умру. Я не могу быть слабым. Я никогда не позволю им увидеть это. Никогда.
Она закусила губу, глядя на меня с любопытным выражением лица.
— Ты поступаешь неправильно. Не так как я.
Я не стал спорить, потому что она была права. Я был одним из немногих, чья жизнь началась здесь, и даже некоторые из других прожили недолго. Я уловил слова и действия тренеров и рабочих на территории. Обо всем остальном, например, об игрушках и видеоиграх, я узнал от детей, которые принесли их сюда из своих домов. Так я узнал, что не все родители отдают своих детей. Некоторые из них были похищены.
Как она.
— Моя мама говорит, что все дети ангелы.
— Твоя мать ошибается. Я Не Ангел.
— Твои мама и папа тоже потеряли тебя?
— Нет… они оставили меня здесь. — Фрэнк всегда напоминал нам, что наши родители никогда не хотели нас, поэтому они оставили нас здесь.
— Ты был плохим?
— Ты задаешь слишком много вопросов. — Я посмотрел на ее руку, хотя на самом деле не знал, что искал. Я видел достаточно сломанных конечностей, чтобы сказать, что у нее нет перелома. Она была в синяках и опухла и все. В конце концов она достаточно успокоилась, и когда молчание между нами затянулось слишком долго, я развернулся и направился к своей койке, но ее следующий вопрос остановил меня.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Я совершил ошибку, повернувшись назад.
— У меня нет имени.
— У каждого есть имя.
— У меня нет. Мне оно не нужно.
— Я могла бы дать тебе имя, — предложила она, казалось, не обращая внимания на мои короткие ответы.
— Зачем ты это делаешь?
— Как тогда мне называть тебя, глупый?
— Раб.
Она нахмурилась и пристально посмотрела на меня.
— Мне не нравится это имя … Ой! Я знаю! Я назову тебя Киран!
— Как?
— Киран — имя моего брата. Я уверена, что он не будет возражать, раз уж у тебя его нет.
— Киран, — я покрутил его на своем языке.
Она выжидающе посмотрела на меня, и я подумал, что она ждала, что я спрошу ее. Я этого не сделал.