Боясь тебя

Рейд Б. Б.

— Они могут начать без меня. — Я посмотрел на ее одежду и проклял человека, который изобрел джинсы для женщин. Опять же, мне также не нравилось, что другие мужчины смотрят на ее голые ноги…

— Ты капитан.

— Я знаю, — сказал я и направился к ее шее, но когда в ее глазах мелькнуло обеспокоенное выражение, я остановился. — Что такое?

— Дэш не против, что ты вернул себе место?

— Да… Почему бы и нет? — Она заерзала рядом со мной, но когда наклонила голову, я догадался почему. — Дэша все это не волнует, и, честно говоря, меня тоже. Это всего лишь титул,

детка, и я доверяю ему свою жизнь.

— Хорошо.

— А теперь езжай, прежде чем я научу тебя трахаться на заднем сиденье машины.

— Киран! — Я закатил глаза, поднял ее и посадил на сиденье, а затем пристегнул. Когда она продолжала смотреть на меня со смесью недоверия и любопытства, я взял ее ключи из ее руки и вставил их в замок зажигания, запустив мотор. — Не волнуйся, детка. Я все равно буду тебя учить, но не здесь. — Я быстро поцеловал ее в губы и захлопнул дверь, но задержался, чтобы посмотреть, как она уезжает.

Когда задних фар ее машины больше не было видно, я повернулся и направился в спортзал. Из джинсов донесся настойчивый жужжащий звук, и я выудил телефон. На экране высветился неизвестный номер, и все мое тело мгновенно пришло в готовность. Возможно, я никогда не пойму, почему ответил.

— Привет, сынок.

Митч.

— Почему ты звонишь мне?

— Мне кажется, мы начали не с той ноги.

— Так ты называешь намерение убить сына ради денег — не той ногой?

— Все могло быть совсем по-другому, сынок. До этого никогда не должно было дойти. Твоя мать мечтала о любви и о семье, которая вместе готовила бы блины воскресным утром. Я предлагал ей деньги, статус и безопасность, но этого было недостаточно. Жадная сука.

— Скажи, что ты убьешь меня, Митч. Скажи, что ты действительно преуспел в этом. — Сарказм и недоверие в моих словах было трудно не заметить, потому что мы оба знали, что у него ничего не получится. Митч был достаточно жадным и отчаянным, чтобы попытаться, несмотря ни на что. — Что произойдет, когда деньги снова закончатся? Ты поиграешь в азартные игры и пропьешь все это, как всегда?

— Ты меня не знаешь, мальчик. Ты не знаешь, на что я способен.

— Ты прав. Я тебя не знаю, но я узнаю мешок с дерьмом, когда его вижу. Вы все пахнете одинаково.

— Следи за своим языком, мальчик.

— Задело, да? — я усмехнулся в трубку, надеясь вызвать у него гнев настолько, чтобы сделать что-нибудь смертельно глупое, например, выйти из укрытия.

— Они действительно поработали над тобой, не так ли?

— Я думаю, было совершенно очевидно, что, если бы ты не был настолько извращен, чтобы продать собственного сына, моя жизнь была бы почти такой же.

— Ты знал, что ты чуть не умер, сынок? Я был вынужден согласиться на домашние роды, потому что твоя мать не желала сотрудничать. Я не мог рискнуть отвезти ее в больницу по понятным причинам. Несмотря на обещание богатства и статуса, твоя мать хотела положить конец всему, но, конечно, я не мог позволить ей сбежать с моей путёвкой в жизнь.

— Есть ли смысл в твоей болтовне?

— Да. По счастливой случайности ты родился вовремя, и нанятая мной акушерка смогла

размотать пуповину с твоей шеи. Если бы я знал, каким отбросом ты окажешься, то просто позволил бы тебе умереть.

— По крайней мере, ты знаешь, в чем была твоя первая ошибка, потому что, когда я найду тебя, то убью медленно и мучительно. Последнее, что ты сделаешь в своей жалкой жизни — это криком будешь молить о пощаде.

— Это смелые обещания, сынок. Они тебя хорошо обучили. Я думал, что к этому моменту ты уже забыл о той части своей жизни и стал… одомашненным.

— Сколько они тебе дали?

— Извини?

— Сколько я стоил для тебя?

— Дело было не в том, во сколько я тебя оценил, а в том, сколько я мог получить за тебя.

— Сколько? — еще раз спросил я сквозь стиснутые зубы.

— Мне заплатили за тебя десять тысяч. Я хотел двадцать, но они не торговались, — усмехнулся он.

— Я не продаюсь.

— Ох?

— Ты утверждаешь, что очень нуждался в деньгах, но продал меня за десять жалких кусков?

— Поверь, для меня ничто в этом не было идеальным, но у меня не было выбора. Меня не должны были поймать с тобой. Мой брат не идиот. Он заподозрил бы меня, но он также знал бы, что если он воспользуется случаем и обвинит меня без доказательств, то приведет меня к Софии. Он не хотел подвергать риску своего драгоценного сына. Однако ты ему был не нужен.

— Он не сын Джона, ты, тупой ублюдок.

— Следи за своим языком, мальчик. Я все еще твой отец.

— Разве? Ну, ты не только мой отец. Хочешь угадать?

— Что ты говоришь, мальчик? Прекрати это. — Я улыбнулся в трубку, представив взъерошенные перья моего отца и его гладкую манеру поведения.

— Похоже, когда благодаря твоим людям мой брат попал в больницу после того, как ты сбежал как трус, выяснилось, что кровь Джона и Софии не сочетается друг с другом.

Наступило короткое молчание, прежде чем он рассмеялся в трубку:

— Итак, этот маленький ублюдок — мой. Я должен был догадаться… — Я мог представить, как он поглаживает подбородок, а злобный взгляд растекается по его лицу, словно яд. — Тем лучше — больше денег для меня.

— Почему бы тебе не выйти из укрытия, чтобы мы могли разобраться с этим по-мужски?

— Как мужик с мужиком?

— Я больше не маленький восьмилетний мальчик, Митч.

— Нет, это не так. Ты уже вырос и даже приобрел прелестную вещь. Я могу сказать, что она тебе очень нравится. Умный мужчина будет держать ее рядом. Скажи мне, сынок, ты сейчас с ней близок?

Ебать. Лэйк.

— Держись от нее подальше, старик, а то на похоронах твои яйца будут у тебя на шее.

Я уже развернулся на сто восемьдесят и сидел в машине, прежде чем закончил угрозу. Его безрадостный смешок раздался в трубке, когда я сжал телефон так, что он чуть не сломался. Я прислушивался к фоновому шуму, чтобы понять, где он может быть, но не услышал ничего, кроме его скользкого голоса. Я завел машину и выехал со стоянки.

— В последний раз, когда мы разговаривали, у нас был отличный разговор… Она хороший слушатель.