Бойцовская честь
Шрифт:
– Брось, какое здоровье с такой работой, – отмахнулся старик. – Пока паровоз едет, эшелоны идут. Ты же не просто так приехал?
– Не просто. Интересно мне, что в высших кругах думают о «деле Полтавского»? – кивнул Мурат.
– А чего ты им заинтересовался? – ответил вопросом на вопрос Александр Юрьевич.
– Да Говорухин мне интересен. Мертвяк который. В свое время я проверку проводил, там менты подпольные бои крышевали, и его фамилия мелькала. Сколько я ни пытался, тогда этот тип от меня ускользнул…
– Ну, друг мой, – вздохнул замгенпрокурора, доставая бутылку коньяку. – Он тебе ведь уже без надобности.
– Он – да, – кивнул Мурат на беззвучное предложение «по маленькой». – Там еще один мент проходил. Подполковник. В лицо
– Кто такой?
– Кириллов Сергей.
– Кириллов, говоришь, – пожевал губами прокурор, затем поднял брови: – Так это когда было, если Кириллов подполковником был? Он сейчас же в ФСО, насколько мне известно. Как он туда перескочил – я не знаю, но… сам понимаешь, с ФСБ и ФСО лучше не играться.
– Понимаю.
– Ладно, – вздохнул генерал, глядя на Мурата. – Я, если честно, в это дело с этой лигой лезть не хочу. Его поручили особой следственной группе, руководит которой лично некий Амазов…
– Александр Юрьевич, – перебил Мурат. – Да бог бы с ней, со следственной группой. Что там на самом деле происходит? У нас третью неделю слухи ходят. Дело Полтавского – это федерация какая-то… компроматы…
– Да ничего, столкновение интересов там банальное, – проговорил генерал. – У каждого жирного куска есть свой хозяин, и это нормально. Когда появилась лига, то возникло сразу несколько интересующихся, кому этот бизнес принадлежит. Как теперь выяснилось, серьезной поддержки у «F-1» не было. По крайней мере за нее еще никто не выступал в защиту, вроде сильная организация, а после нескольких скандалов и выложенного компромата посыпалась, как карточный домик. – Генерал задумался, затем продолжил: – Если отбросить всю мишуру, то получается довольно грубая атака. Сначала в прямом эфире показывают, как травят этого мальчишку. Потом этот мальчишка бежит куда глаза глядят, все СМИ начинают кричать, что это он главный злодей, мол, якобы это все постановка, якобы он сам себя отравил, сбежал, потому что виновен был и так далее. Несут полную чушь, что это все хитрая схема агентов ЦРУ, Моссада, МИ-6 и так далее. Зачем им это нужно – неизвестно. Получается, дискредитируют сами себя, потому что этому никто не поверит.
– Но это же бред для быдла.
– А для кого у нас телевизор показывают? Для образованной части населения? Естественно, для быдла, но просто так это пройти не могло, и возникает общественный резонанс – очень неприятная штука ввиду своей непредсказуемости. И этот общественный резонанс выносит очень простой вердикт – парня отравили, а кто – неизвестно. Почему федерация парнишку скрывает? Почему он убежал? Может, свои и хотят вальнуть? И вот эта позиция мне кажется правильной. Но тут начинается странная чехарда… Сначала исчезает доктор, который первый осматривал Полтавского и заявил, что у того был в крови допинг, который и повлиял на состояние здоровья. Потом начинается вся эта помойка с видео, с избиением Говорухина и со смертью Орехова. Ведь Говорухина добили в больнице, банально добили. Потом наш СКР официально приостанавливает деятельность «F-1»… Сейчас начнется самое интересное – инвесторы будут бороться за то, куда они вложили свои бабки. Я не понимаю, почему раньше они этого не делали. А это очень и очень серьезное противостояние…
– С кем?
– В том-то и вопрос, – улыбнулся генерал. – Нет противника. Каждая скрипка играет отдельную партию, которая складывается в этот оркестр. Все закончится очень плохо для одной из сторон. Но я не верю, что это все играется случайно – нет таких случайностей. Нет. Я тебе одно скажу, – вдруг заявил генерал, – Полтавский должен умереть. Причем до Нового года – после праздников всем будет наплевать на эту шумиху. Так проще. Он главный герой этой трагедии. А смерть героя в трагедии – неизменная часть шоу. Боюсь, мы не узнаем, что происходит ровно до тех пор, пока не пройдет весь этот шум. Вот когда грянет взрыв и все герои этой пьесы, скрытые и явные актеры, отыграют свой спектакль – тогда все. Но…
– Что,
– Когда мы узнаем, кому вся эта шумиха нужна, – будет уже слишком поздно.
– И что делать?
– Мне – ехать к внукам, а тебе – домой, – улыбнулся Александр Юрьевич. – Слушай, – он достал из тумбочки визитницу и долго перелистывал пластиковые карточки, затем, найдя нужную, протянул Мурату, – держи. Вот телефон этого самого Амазова. Скажи, что от меня. Не знаю, согласится ли он на встречу с тобой, но мне кажется, что ты зря затеял всю эту аферу с Кирилловым. Не притянешь ты его за уши. Сколько лет прошло, тем более этот Говорухин мертв. Хотя, может, чего и узнаешь, только вряд ли тебе он все выложит – вежливо побеседует и пошлет куда подальше. Я ему, конечно, еще позвоню, про тебя расскажу, чтобы он зубки свои не показывал… а так…
– Спасибо, Александр Юрьевич, – поблагодарил прокурор, засовывая визитку во внутренний карман кителя.
– Ладно тебе, я всегда рад с тобой поболтать, – даже приподнялся со своего места тот и протянул пухлую руку. – Давай, стажер, удачи!
– Всего доброго! – улыбнулся Мурат, пожимая руку своего первого начальника.
После чего он подхватил свой портфель и вышел из кабинета. Решив не спускаться на лифте, прокурор в полной задумчивости двинулся по лестнице. В принципе ситуация ему была понятна, единственное, что смущало Мурата – это та неизвестная, которая заставляла играть каждую скрипку. Прокурор медленно шагал и напряженно думал, прикидывая возможные комбинации. Главное – всегда искать, кому это выгодно, а там… может быть, встреча с этим Амазовым все прояснит? Вряд ли. Даже если дядя Саша его попросит, тот вежливо покивает, скажет то, что Мурат и так знает, и выставит за дверь, при этом попросив передать привет уважаемому Александру Юрьевичу. Он занимается всей этой чехардой, есть определенный уровень доступа, следственная тайна, в конце концов… так что есть ли в этом смысл? Мурат не знал. В одном он был уверен точно – Полтавский должен умереть. Все идет именно к этому. Тот может сколько угодно писать видеообращения, ловить топов уже опальной компании, но он должен умереть.
Таковы правила игры. Нужен взрыв. И единственное, что может взорвать, – это смерть Полтавского… Или же… Он вдруг вспомнил фразу из одной шахматной книги: «…ибо за ее незатейливым, на первый взгляд, «фасадом» скрыты многие стратегические и тактические идеи…» Отравление – это дебют многоходовой партии… Если это отравление было просто дебютом?! Дебют Полтавского?!
Внезапная мысль пронзила сознание. Нет! Такого не может быть! Мурат вдруг ужаснулся от озарившей его догадки. Трясущимися руками он достал мобильный и набрал номер, по которому не звонил уже почти год.
– У меня есть к тебе серьезный разговор. – сказал Мурат.
– Я слушаю, – ответил собеседник на том конце беспроводной линии.
– Я… Мне нужно многое рассказать.
– Я знаю.
– Знаешь?
– Да. Более того, я подготовился давным-давно. Иди к машине, тебе все объяснят. – После чего послышались короткие гудки.
Выйдя из здания Генеральной прокуратуры, Мурат осмотрелся и увидел, как один из припаркованных джипов моргнул фарами, помогая ему найти себя среди десятков машин. Прокурор запахнул пальто, поежившись от холода, и направился к машине. Дернув ручку двери, он уселся в автомобиль. В этот момент его мобильный снова зазвонил, Мурат достал трубку:
– Дальше что?
– А ничего, – усмехнулся собеседник.
В следующий миг прогремел взрыв.
Утро началось в час дня. Благо это утро было лучше, чем мой первый день на острове Липня. Там вообще ужас – провал в памяти, незнакомое место и лапы маламута на груди. Тут попроще. Тут хоть помнил все. Например, что я теперь преступник.
Приподнявшись с кровати, я кое-как выковылял в зал. Полтавского не было видно. Пройдя по квартире, я обнаружил его за копьютером в комнате, видимо, служившей кабинетом. Когда я подошел ближе, он поднял глаза и проговорил: