Бойцовский клуб (Рассказы 2003-2007)
Шрифт:
Обратная сторона войны
Забирай меня скорей,
И вези за сто морей,
И целуй меня везде —
Восемнадцать мне уже…
Все
Попса… здесь ее называют ненастоящей музыкой. Лживой, наигранной… той, которую пишут только для того, чтобы заработать денег. Стоит зайти на форум и посмотреть топики, где отписываются те, кому нечем заняться в перерывах между боями. Настоящей музыкой здесь называют рок, немного реже — рэп, который читают парни, не интересующиеся тем, как бы срубить побольше денег.
Я не спорю с ними. Я тоже слушаю рок и не люблю попсу… но мне кажется, что причина этой нелюбви не в коммерческой стороне. Просто… попса, она всегда веселая, романтичная, даже немного слащавая. Музыка сытой, беспечной жизни. В ней всегда любовь, в ней всегда наивная сказка про тех, кому неведомо то, через что мы здесь проходим.
Когда каждый день видишь смерть, когда сам каждый день на волоске от нее… тогда не до любви, не до прелестей жизни… тогда просто хочется выжить. Те, кто сейчас со мной на этой войне, те поймут меня. А для тех, кто сейчас сытый, в чистой одежде, зажигает на вечеринке под попсу… я расскажу им, что такое война.
Я расскажу, почему здесь так не любят попсу, а в почете совсем другая музыка.
Музыка войны. Музыка правды.
ОБРАТНАЯ СТОРОНА ВОЙНЫ
Глава 1.
Сила привычки.
И две тысячи лет война. Война без особых причин. Война — дело молодых, Лекарство против морщин…Магнитофон у нас старый, хрипов в нем больше, чем самой музыки, но на это никто не обращает внимания. Уже привыкли.
Здесь ко всему привыкают. К музыке с хрипами, к крикам и стонам, к грязи вперемешку с кровью, к смерти. Здесь очень быстро меняется мировоззрение — еще вчера он был благородным и честным, а сегодня уже забыл про эти понятия. Абстрагировался.
Толян пришел месяц назад вместе со своим братом, которого Владом звали… оба на гитарах играли — гитара-то у нас в части есть, только на ней никто играть не умел, так, бренчали, вид делали… А Толян и Влад хорошо играли. По очереди. Цоя, Бутусова, Шевчука… даже Кобейна исполняли по вечерам.
А несколько дней назад нарвался Влад на шакала-артефактника. Мы его когда нашли, даже не сразу догадались, что эта окровавленная мешанина из костей и мяса раньше была тем самым Владом, который в один из вечеров пообещал, что напишет песню про нашу часть. Только по сломанному мечу с гравировкой, да по кольцу догадались, которое
Мы даже Толяну не говорили ничего — он по нашим лицам понял, когда мы в блиндаж вернулись. Витек, замкомвзвода нашего, не говоря ни слова, достал из заначки два пузыря, Толяну полный граненый стакан налил… и нам. Выпили мы молча, не чокаясь… и не стало больше с нами Толяна. Осталась только молчаливая тень его с пустым взглядом. Не протянет он долго. Еще день-два — и сорвет у него планку, а тогда он с одним своим топором наперевес кинется в кровавый на шакала какого-нибудь… и всё. Еще на один труп с переломанными костями станет больше.
А мы… мы привыкли к этому.
Макс… я помню, как полгода назад, когда он пришел к нам в часть, он чуть ли не каждый день попадал на хамелеонов — и кричал, возмущался, требовал правосудия… потом привык.
Через пару месяцев он покинул наш взвод и сейчас он один из самых известных шакалов Кэпитала. Влезает в бои даже против наших, ему плевать на тех, кого он убивает и калечит. Он привык к этому.
Мы тоже привыкли.
Правда войны.
Это только на мониторе всё выглядит красиво и уютно — сидя в удобном кресле, смотришь на жидкокристаллический монитор, лениво водишь мышкой по экрану, выбирая, куда ударить противника, общаешься с напарниками и врагами, отсылая друг другу смайлики улыбок… А здесь, внутри, здесь всё по-другому.
Здесь не до улыбок, здесь сил не хватает даже на проклятия и оскорбления — когда стоишь один на один с шакалом, когда счет идет на секунды, а наемника все нет и нет — тогда не думаешь о том, как бы повеселее подъебнуть противника, а думаешь, глядя на молот противника, о том, что если наемник не успеет, то эта тяжеленная дура размозжит тебе череп и мозги разлетятся во все стороны. И очень хреновое при этом ощущение… не тошноты, нет… просто все опускается до того места, которое писаки из газет заменяют на [ВЦ], и руки покрываются холодной испариной, а губы почему-то становятся сухими, словно в Санде в жаркий полдень.
Наемники чувствуют себя спокойно — им не за что волноваться. Впрочем, наемники — это отдельная тема. Я расскажу.
Глава 2.
История наемника.
Наёмники не умирают. Они просто уходят в ад для перегруппировки.Я до сих пор помню Жеку Кабана, молодого парнишку из Израиля, полноформатчика-наемника, всегда готового прийти на помощь и не заламывающего за свои услуги астрономические цены. Много моих друзей, да и я сам, до сих пор живы лишь благодаря ему. А он…
В тот день несколько наших сидели в замесе против шакала в полном обвесе. Четверо человек с одними мечами и топорами затянули бой на два с половиной часа — по странному стечению обстоятельств ни одного наемника найти не могли. Впрочем, теперь я понимаю, почему они в тот момент вдруг все «были заняты»… тогда это всем показалось всего лишь случайностью.
Шакал, как мне потом рассказали, наглый был. Чат не отключал, советовал всем помолиться перед смертью, обещал передать приветы родным и близким.