Бойцовский Клуб
Шрифт:
Ты в номере мотеля, в Сиэтле. На часах – три часа ночи. Группу поддержки в это время найти невозможно. Невозможно найти в это время маленькие голубые пилюли амитала натрия или ярко-алые таблетки секонала. Ничего из этих, похожих на игрушечные, снадобий. В это время невозможно найти даже бойцовский клуб.
Мне нужно найти Тайлера.
Мне нужно поспать хотя бы немного.
И тут просыпаешься, и видишь Тайлера, который стоит в темноте рядом с твоей кроватью. Ты проснулся.
Когда
– Проснись. Проснись! Мы решили проблему с полицией здесь в Сиэтле. Проснись!
Комиссар городской полиции требовал покончить с тем, что он охарактеризовал как «нелегальные группировки и подпольные боксерские клубы».
– Но не стоит волноваться, – говорит Тайлер. – Мы справимся без проблем с этим мистером. Мы его уже держим за яйца.
Я спросил Тайлера, почему он следил за мной.
– Забавно, – говорит Тайлер, – но я хотел тебя спросить о том же самом. Ты разговаривал обо мне с другими людьми, говнюк. Ты нарушил обещание.
Тайлер сказал, что он удивлен тем, что мне удалось его вычислить.
– Каждый раз, когда ты засыпаешь, – говорит Тайлер, – я выхожу из дома и совершаю какой-нибудь безумный поступок, что-нибудь из ряда вон выходящее.
Тайлер становится на колени возле моей кровати и шепчет:
– В прошлый четверг, пока ты спал, я летал в Сиэтл, чтобы посмотреть, как там идут дела у бойцовских клубов. Чтобы узнать, сколько парней хочет в них попасть и все такое. Найти новых вождей. У нас в Сиэтле тоже есть отделение «Проекта Разгром».
Тайлер проводит пальцем по шраму у меня на лбу.
– У нас есть отделения «Проекта Разгром» в Лос-Анджелесе и Детройте, в Вашингтоне, округ Колумбия, и в Нью-Йорке. А уж в Чикаго размах такой, что ты просто не поверишь.
Тайлер говорит:
– Не могу поверить, что ты нарушил уговор. Ведь первое наше правило: никому не рассказывать о бойцовском клубе.
Он был в Сиэтле на прошлой неделе, когда бармен с шеей в корсете сказал ему, что полиция готовится совершить налет на бойцовские клубы. Этого потребовал лично комиссар городской полиции.
– Дело в том, – говорит Тайлер, – что есть полицейские, которые с удовольствием ходят в бойцовские клубы. И репортеры газет, и помощники юристов, и сами юристы, так что нас предупреждают обо всем заранее.
Значит, собирались закрыть?
– По крайней мере, в Сиэтле, – говорит Тайлер.
Я спрашиваю, какие меры предпринял Тайлер.
– Какие меры мы предприняли, – говорит Тайлер.
Мы созвали собрание «Комитета Разбоя».
– Нас больше не существует по отдельности, тебя и меня, – говорит Тайлер. – Надеюсь, ты уже это понял.
– Мы пользуемся одним и тем
– Мы дали специальное домашнее задание, – говорит Тайлер, – мы сказали: «Принесите нам дымящиеся яйца его достопочтенной светлости комиссара городской полиции, или как его там положено называть».
Все это мне не снится.
– Да, – подтверждает Тайлер, – не снится.
Мы собрали команду из четырнадцати обезьянок-астронавтов, пятеро из которых были полицейскими, и направились в парк, где его честь выгуливает собаку.
– Не волнуйся, – говорит Тайлер, – с собакой все в порядке.
Нападение заняло на три минуты меньше, чем мы планировали. Мы положили на операцию двенадцать минут. Заняла она девять.
Пять обезьянок прижали комиссара к земле.
Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом мне все уже и так известно.
Три обезьянки стояли на стреме.
Еще одна поддерживала связь по радио.
Другая обезьянка стянула с его светлости тренировочные штаны.
Собака – это был спаниель – все лаяла и лаяла.
Лаяла и лаяла.
Лаяла и лаяла.
Одна обезьянка-астронавт обмотала резиновую ленту три раза вокруг основания члена его чести.
– Другая встала между ног его сиятельства с ножом в руке, – шепчет мне Тайлер прямо в ухо, – а я стал шептать достопочтенному комиссару полиции прямо в его достопочтенное ухо, что если он не отдаст команду отменить налет на бойцовские клубы, то останется без своих достопочтенных яиц.
Тайлер шепчет:
– Не слишком ли вы далеко зашли, ваша честь?
Если перетянуть член резиновой лентой, то он онемеет.
– Какая вас ждет политическая карьера, если избиратели узнают, что у вас кое-чего не хватает?
Похоже, что у его чести онемел не только член, но и язык.
Друг, ты посмотри, да у него яйца холодные, как лед.
Если хотя бы один бойцовский клуб будет закрыт, мы пошлем его яйца почтой: одно на восток, другое – на запад. Одно – в «Нью-Йорк Таймс», другое – в «Лос-Анджелес Таймс». Это будет вроде как наш пресс-релиз.
Обезьянка-астронавт сдирает липкую ленту со рта комиссара, и комиссар говорит: нет.
А Тайлер отвечает:
– Нам нечего терять, кроме своего бойцовского клуба.
Комиссару же есть, что терять.
На нашу долю в этом мире осталось только дерьмо и помои.
Тайлер подает знак той обезьянке, которая держит нож возле мошонки комиссара.
Тайлер говорит:
– Представь себе, что весь остаток жизни проходишь с мешочком между ног.
Комиссар говорит: нет.
Не надо.
Перестаньте.
Пожалуйста.
О!
Боже!
Помоги!
Мне!