Бойцы Данвейта

Ахманов Михаил Сергеевич

Все трое побежали по центральному, довольно широкому проходу с рядом ответвлений, выпуская в каждую подозрительную щель фризерные гранаты. Морозная мгла клубилась за их спинами и оседала на пол, слышались хлопки воздуха, и эхо разносило грохот тяжелых башмаков. Навстречу метнулись три-четыре огненные струи, растеклись пятнами по силовым пузырям, и Птурс чертыхнулся – должно быть, его прижгло. Они ответили из излучателей и, перепрыгнув через пару мертвых тел, ввалились в просторный отсек, забитый, как показалось Вальдесу, зелеными фигурами в шлемах и пластиковых кирасах. Он выстрелил, разворотив противнику панцирь, и тут же сцепился с другим врагом, тянувшимся к горлу когтистой лапой.

Дроми был силен. Средний представитель этой расы был покрепче

человека и обладал естественным оружием, когтями и клыками, однако с тренированным земным бойцом тягаться все-таки не мог – ни в быстроте, ни в хладнокровии, ни в знании приемов, какими одна разумная тварь делает другую трупом. Тем не менее с дроми всегда приходилось соблюдать осторожность – это были существа воинственные, мстительные и свирепые. В определенных случаях налет цивилизации сползал с них, как старая шкура с линяющей змеи, и контроль разума отключался, превращая их в настоящих берсерков. Памятуя об этом, Вальдес не медлил, а пустил в ход лазерный резак и чиркнул дроми по шее. Потом отбросил обезглавленное тело в сторону и огляделся.

Все было кончено. Девять зеленокожих мертвецов валялись в отсеке, кто с ранами в груди, кто с переломанной шеей или простреленной головой, а кто и вовсе без головы. Синевато-пурпурная кровь выплескивалась из жил слабыми толчками, душная вонь висела в воздухе, со стен, в тех местах, куда угодили заряды, сползали обгорелые клочья пластика. Вождь Светлая Вода с невозмутимым видом чистил свой протез, выжигая лазерным лезвием чужую плоть и кости. Птурс – его комбинезон был на плече обуглен – пинал дроми башмаком, не замечая, что тот уже мертв, и приговаривал: «Жаба ты поганая… ты у меня, падла, аммиаком мочиться будешь… я из тебя кишки выну и пхоту скормлю… только такую дрянь и пхот не станет жрать… »

– Успокойся, Степан, он уже дохлый, – сказал Вальдес. Птурса, в прошлом коммандера Степана Ракова, он звал по имени в исключительных случаях, дабы напомнить о дисциплине и привести в сознание. – Ну-ка, посчитаем: три в коридоре и девять тут… Все, что ли?

Кро поморщился, покрутил головой:

– Вонь, как у скунсов в норе… Возможно, не все, капитан, вдруг кто-то проник на транспорт.

– Сейчас пойдем и проверим, – сказал Вальдес, снимая перчатки. Он вытащил из кармана аптечку и протянул ее Птурсу: – Ты это… ожог обработай и что-нибудь бодрящее вколи.

– Бодрящее пить надо, а не вкалывать, – пробурчал Птурс, однако стряхнул с плеча обгорелые лохмотья и залил рану спреем. – Вернемся, завалимся в «Медный грош» или к папаше Туку и выпьем… выпьем чего покрепче, рому или ширьяка, чтобы стерилизовать желудок и запах этот поганый отбить. Знаете, братцы, году в двадцать первом или двадцать втором, когда мы с дроми у Понкичоги схлестнулись, лейтенант наш велел скафандры надеть. Так выбросили их потом! Такое, понимаешь, амбре, что…

Не слушая его воркотню, Вальдес направился к нижней шлюзовой. Тут, над широким проемом грузового люка, торчала, вытянув длинную жирафью шею, какая-то машинерия – видимо, мощный лазер, которым дроми прорезали корпус транспортного корабля. Транспорт был велик и, как все торговые суда лоона эо, имел форму цилиндра эллиптического сечения, к которому крепились четыре трубы поменьше, разгонные шахты контурных двигателей и восемь тороидальных гравитаторов [6] . Большую часть корабля занимали трюмы для особо ценных грузов (иногда там перевозили всякое экзотическое зверье), а в самой сердцевине находилась капсула экипажа, состоявшего обычно из сорока или пятидесяти сервов. Дроми пристыковались как раз над ней, словно оса-наездник, оседлавшая большую гусеницу. Пробитое ими отверстие выходило в трюм, где висели световые шары и громоздились контейнеры разнообразной формы. Трюм был просторен и глубок, и из него доносились негромкие звуки – потрескивание и шипенье.

6

Контурный двигатель позволяет странствовать в Лимбе и практически мгновенно преодолевать межзвездные расстояния. Его типичная конструкция – труба (разгонная шахта или колодец), в которой возбуждается поле особой конфигурации. Гравитаторы – гравитационные движки, которые используются для полетов в пределах звездной системы, маневрирования, стыковки с космическими станциями и посадки на планеты. (Перечисленное выше дается в земной технической терминологии. )

– Сбросим фризеры? – спросил Птурс, склонившись над дырой.

– Нет. Еще заморозим что-нибудь лишнее. – Вальдес усмехнулся и пропищал, подражая голосу «Ланселота»: – Жизнь лоона эо священна!

Они полезли в дыру; первым – Кро со своим биомеханическим протезом, за ним Вальдес, снова натянувший перчатки, и в арьергарде Птурс. Гравитация была четверть «же», так что отряд мягко опустился на пол, оказавшись среди разбросанных ящиков и коробок, часть которых была обуглена или разбита выстрелами из лучевого оружия. Тут и там валялись сервы, не меньше трех десятков, защищавшие Хозяина до последнего вздоха и принявшие смерть в этом неравном бою. Их вид был Вальдесу привычен: хрупкие создания полутораметрового роста с тонкими изящными конечностями и почти человеческой головой. У них имелись волосы, ушные раковины и лица с нежной розоватой кожей, но слишком большие, вытянутые к вискам глаза и непривычные очертания губ и носа подсказывали, что эти копии снимались не с людей Земли. Живых лоона эо Вальдес никогда не видел, даже в голографическим изображении, и полагал, что внешне они точно такие же, как их андроиды. Во всяком случае, это совпадало с мнением земных ксенологов.

Тела сервов были изуродованы. Чем больше биомеханизм похож на живое существо, тем легче его прикончить, а этих не просто умертвили, но еще и поглумились над останками. Оторванные конечности, выдранные глаза, разбитые черепа, следы когтей, прорезавших одежду, кожу, пластик эндоскелета и обнаживших внутренние механизмы, сложную вязь трубочек, проводов, миниатюрных деталек и мышечной ткани… Похоже, атакующие были в ярости.

Птурс остановился, поскреб в лохматом затылке.

– Ну, сучьи дети, разошлись! Лончаков не любят, это я понимаю… А роботов-то за что? Тварей безответных?

– Защищали Хозяина, – сказал Вальдес и мотнул головой. – Пошли! Нам туда.

В центральной части трюм был свободен от ящиков и контейнеров. Пол здесь понижался, в эту выемку выходила торцовая стена обитаемой капсулы с массивной крышкой люка, увенчанной рукоятью. Рядом с люком торчал агрегат дроми, похожий на шестиногого жирафа; шея его изгибалась, а из набалдашника поверх нее вырывался тонкий световой пучок. Стена была прочной, но в ней уже алела двухметровая канавка, полукругом обегавшая люк. Жар и ядовитые испарения витали в воздухе.

– Не заклинил бы, поганец, крышку, – молвил Птурс, поднимая излучатель. – Успокоить его, капитан?

Вальдес кивнул, и молнии дважды перечеркнули механизм. Его опоры разъехались, шея и голова с грохотом рухнули на пол, струйки дыма потянулись к потолку.

– «Ланселот», мы на транспорте, – произнес Вальдес в переговорное устройство. – Дроми пытались вскрыть люк жилой капсулы, но это им не удалось. Мы их уничтожили. Что делать дальше? Попасть в капсулу мы не в состоянии.

– Защитникам следует войти и оказать помощь Хозяину, – распорядился «Ланселот». – Сейчас будет послан сигнал для разблокировки люка. Он откроется.

Прошла минута, но люк, против ожиданий, не открылся.

– Никогда не видел живого лончака, – буркнул Птурс. – Капитан, думаю, тоже – слишком мы с ним молодые… А ты, Вождь? Ты полтора века на тропе войны… Попадались тебе лончаки? Чтобы живьем?

Кро пожал плечами. То ли да, то ли нет, то ли что-то третье. К примеру, чепуху болтаешь, парень.

Крышка люка была по-прежнему неподвижна.

– «Ланселот», поврежден запорный механизм, – сказал Вальдес. – Люк не желает открываться. Какие будут инструкции?