Бойся Кошек
Шрифт:
Вне сомнения, у Сиднея теперь были вполне реальные основания для опасений. Мифическая кошка — или как кому будет угодно называть это существо — в некотором смысле слова набирала силу и уже могла в более открытой и действенной форме заявить о своем присутствии и жестокости.
В ту же ночь это нашло свое яркое подтверждение. Сиднею приснилось, будто он гулял по зоопарку, когда из клетки вырвалась зловещего вида черная пантера и кинулась на него. Удар откинул его назад, сбил с ног, а затем зверь прижал его к земле своей громадной массой. Когти животного тянулись к его горлу, а яростные желтые глаза вперились ему в лицо — и в этот момент ужас происшедшего неожиданно положил конец кошмару, и
Кошка соскочила с кровати и в едином прыжке скрылась за окном. Но рамы его были закрыты, и Сидней не услышал звука разбиваемого стекла. Заснуть в ту ночь ему так больше и не удалось, хотя утром его ожидало новое потрясение. На подушке он обнаружил несколько небольших пятен крови, а внимательный осмотр перед зеркалом выявил две группы крошечных ранок на шее. Размерами они едва превосходили булавочные уколы и были расположены двумя полуокружьями, по одной на каждой стороне шеи — в точности такие, какие могли остаться, как если бы кошка пыталась спереди обеими лапами сжать его шею.
Эта была последняя запись, сделанная в дневнике Сиднея, хотя из содержания ряда написанных им в тот день писем можно было сделать вывод о том, сколь серьезно он оценивал сложившуюся ситуацию. В них он отдавал инструкции своему душеприказчику и обговаривал некоторые детали по ведению его дел очевидно, предвидя свой близкий конец.
Что именно случилось во время финального акта той трагедии, оставалось загадкой, и можно было лишь догадываться по оставшимся следам, однако не вызывал сомнения тот факт, что в свои последние минуты он пережил поистине дикий кошмар.
В ту ночь управляющий дома неожиданно проснулся от странного шума, который, по его словам, очень походил на рычание разъяренной кошки; горничная же, комната которой располагалась как раз над спальней Сиднея, утверждает, что во сне ей послышалось, будто хозяин один или два раза вскрикнул.
Когда утром в обычное время в дверь спальни Сиднея постучали, он не откликнулся; сразу же выяснилось, что дверь заперта изнутри. Управляющий вызвал подмогу, и замок сломали. Хозяин дома сидел на корточках на полу, прислонившись спиной к стене напротив окна. Ковер был пропитан кровью, а причина смерти сомнений не вызывала. Горло несчастного было разорвано с обеих сторон, а обе сонные артерии попросту измочалены. Насколько можно было судить по общей картине происшествия, Сидней лежал в постели и подвергся нападению во сне, поскольку все белье было залито кровью. Очевидно, он сел в кровати, чтобы отразить атаку неведомой твари. Выражение безумного ужаса на его искаженном лице, по словам очевидцев, невозможно было передать словами.
И окна, и дверь в комнате были наглухо закрыты, а потому оставалось загадкой, каким образом напавшее на него существо проникло в спальню, хотя можно было предположить, как оно ее покинуло. На полу остались отпечатки ног гигантской кошки, которые вели от трупа к противоположной стене — и там обрывались. Обратно кошка не возвращалась, но до сих пор так и неизвестно, прошла ли она сквозь стены, или же попросту растаяла в воздухе. Таинственным образом она забралась в спальню и столь же загадочно исчезла, а в промежутке между этим совершила свое кровавое деяние.
По странному совпадению трагедия произошла как раз в сочельник — двадцать четвертого декабря.
Брэм Стокер
ЖЕЛЕЗНАЯ ДЕВА
Имя
В равной степени и в своей литературной деятельности он активно опирался на обширный фактический материал, который часто ложился в основу его вполне мистических (а может и не таких уж и нереальных?) Произведений. В самом деле, так ли невероятна ситуация, которую он с присущим им мастерством отразил в приводимом ниже рассказе?
Нюрнберг в ту пору все еще хранил остатки своего былого величия, нарушить которое не могли даже бесчисленные толпы туристов, заполнивших и сам город, и его живописные окрестности. Мы с женой вторую неделю наслаждались медовым месяцем и очень хотели чтобы кто-то разделил с нами радость безмятежного отдыха, а потому с нескрываемым удовлетворением приняли в свою компанию симпатичного Элиаса Хэтчисона — доселе абсолютно незнакомого нам молодого человека из американской Небраски, с которым случайно познакомились во Франкфурте. Хэтчисон сказал тогда, что давно мечтал взглянуть на руины сожженного много веков назад маленького городка, располагавшегося неподалеку от Нюрнберга, однако долгое путешествие в одиночку, как выяснилось, способно нагнать страшную тоску даже на такого активного и бодрого человека, как он. Мы сразу уловили его намек и предложили присоединиться к нам.
Сравнивая потом наши записи, мы с женой обнаружили, что разговаривать друг с другом старались очень робко, осторожно, словно задавшись целью скрыть от окружающих упоение своим счастьем, хотя, надо заметить, редко достигали поставленной цели, то разом умолкая, а то столь же внезапно и одновременно начиная говорить снова. Последнее замечание, пожалуй, отчасти поясняет то обстоятельство, что в общении не только с посторонними людьми, но и оставаясь наедине, мы все же испытывали некоторую нерешительность и смущение, заранее тщательно продумывая, какое слово произнести и какой поступок совершить.
Начав же путешествовать втроем, мы, однако, очень скоро убедились в том, что не ошиблись, предложив Хэтчисону разделить нашу компанию. Присутствие постороннего человека практически полностью устраняло любые поводы для случайных ссор молодоженов и подчас даже вынуждало нас с Амелией искать уединения в самых необычных на первый взгляд местах. Более того, как утверждает моя жена, она с тех пор стала настойчиво рекомендовать своим подругам приглашать в свадебное путешествие третьего спутника.
Одним словом, наша троица дружно осваивала Нюрнберг, и мы с Амелией искренне заслушивались красноречивыми пояснениями нашего заокеанского друга и дружелюбно посмеивались над старомодными оборотами его речи, когда он рассказывал о своих бесчисленных путешествиях, на основе которых можно было бы, пожалуй, написать целую книгу.
К концу нашего отпуска оставался еще один объект взаимного интереса, который мы до сих пор не облазали вдоль и поперек — старинная крепость Бург, — и в назначенный день мы отправились к нему вдоль наружной крепостной стены, с востока окружавшей древний город.