Бойся Кошек
Шрифт:
— Эдвард! Обедать пора!
Она уже увидела мужа, который работал примерно в восьмидесяти ярдах от нее, внизу, у самой кромки леса — его высокую стройную фигуру в брюках защитного цвета и темно-зеленом свитере. Стоя рядом с большим костром, он вилами подбрасывал в пламя ворохи сухих веток и листьев. Огонь яростно взметался оранжевыми языками и клубами молочно-белого дыма, который медленно уплывал в сад, принося с собой чарующие ароматы осени и горелой листвы.
Луиза пошла по откосу в сторону мужа. В принципе, она могла бы ограничиться и словесным призывом, тем более что голос у нее был довольно звонкий, но что-то привлекло ее в этом великолепном костре, заставило подойти ближе, чтобы
— Обед готов, — в очередной раз проговорила она на ходу.
— Иду, сейчас, подожди минутку.
— Какой замечательный у тебя получился костер.
— Да, надо было расчистить это место, — проговорил муж. — Надоели эти ветки. — От работы он порядком вспотел, его вытянутое лицо лоснилось, на кончиках усов поблескивали росинки влаги, а по шее и горлу внизу стекали и исчезали под воротником свитера два тоненьких ручейка.
— Смотри, не перенапрягись.
— Слушай, Луиза, тебе не надоело на каждом шагу следить за мной, словно я какой-то старик. Немного физического труда еще никому не повредило.
— Ладно, ладно, знаю, дорогой. Ой, смотри-ка, Эдвард! Смотри вон туда!
Тот обернулся и посмотрел на жену, которая указывала пальцем куда-то по другую сторону костра.
— Эдвард, смотри, кошка!
Это действительно была кошка, причем довольно необычного окраса; животное сидело на земле чуть ли не вплотную к костру, отчего со стороны могло показаться, что языки пламени изредка касались его шкуры, хотя само оно вело себя подчеркнуто спокойно, слегка наклоня голову набок, подняв нос и поглядывая на супругов своими холодными желтоватыми глазами.
— Ой, да она же сгорит! — воскликнула Луиза, роняя полотенце и бросаясь вперед, после чего схватила кошку обеими руками, отнесла ее в сторону и усадила на траву подальше от костра.
— Совсем ума лишилась? — спросила она невозмутимую кошку, одновременно утирая руки. — Что это на тебя нашло?
— Не беспокойся, она знает, что делает, — флегматично произнес муж. — Хотел бы я посмотреть на такую кошку, которая делала бы что-то против своей воли. Едва ли сыщется хотя бы одна.
— Интересно, чья она? Ты ее раньше не видел здесь?
— Не приходилось. Да, окрас что надо.
Кошка по-прежнему сидела на траве и искоса посматривала на супругов. В ее глазах ощущалось какое-то скрытое внутреннее напряжение, было в них что-то необычно задумчивое, тогда как нос словно окаймляла тень легкого презрения и, возможно, некоторого удивления при виде этих людей; можно было подумать, что вид их — невысокой, полной и розовощекой женщины и худого, мускулистого, сильно вспотевшего мужчины, — хотя и заслуживал некоторого внимания, однако особой важности не представлял. Окрас ее был довольно не типичен для кошек — серебристо-серый, ровный, без малейшей примеси голубизны, а шерсть была очень густая, тонкая и мягкая.
Луиза наклонилась и погладила ее по голове и спине.
— Ну, домой идти не надумала? — спросила она. — Будь умницей и отправляйся туда, откуда пришла.
Супруги отправились вверх по холму в сторону своего дома.
Кошка тоже встала и пошла следом за ними — сначала держась на отдалении, но постепенно приближаясь, быстро сокращая разделявшее их расстояние… Наконец, она поравнялась с ними, а через несколько секунд возглавила странное шествие, передвигаясь с таким видом — хвост торчком, как мачта корабля, — словно вся эта территория безраздельно принадлежала ей одной.
— Ну, сказали тебе, иди домой, — проговорил мужчина. — Пошла! Нам ты не нужна.
Едва они достигли дома и открыли дверь, как кошка юркнула внутрь, и Луизе пришлось дать ей на кухне немного молока. Пока супруги обедали, она
— Что-то не нравится мне эта кошка, — заметил Эдвард.
— А мне она, наоборот, кажется очень привлекательной. Как ты отнесешься к тому, если она немного поживет у нас?
— Слушай, Луиза, с чего это она должна у нас оставаться? Ведь у нее где-то есть хозяин. Она просто потерялась. Если же она задержится еще на некоторое время, тебе придется отнести ее в полицию — уж там-то обязательно отыщут ее владельцев.
Покончив с обедом, Эдвард вернулся к работе в саду, а Луиза, как и всегда, уселась за пианино. В общем-то, она довольно неплохо играла на этом инструменте и тонко разбиралась в музыке, а потому ежедневно играла — преимущественно для себя. Кошка к тому времени уже перебралась на диван, и Луиза, проходя мимо него, погладила ее по голове. От прикосновения животное приоткрыло глаза, посмотрело на женщину, потом опять сомкнуло веки и вновь погрузилось в сон.
— Надо же, какая необычная кошка, — пробормотала женщина. — И цвет какой необычный. Но очень красивый. А что, если ты и в самом деле останешься у нас? — Она скользила ладонью по голове кошки, пока не почувствовала под шерстью небольшую припухлость или шишечку, как раз над правым глазом.
— Бедняжка, — жалостливо проговорила она. — Надо же, опухоль на такой прелестной мордочке. А может, ты у нас уже старушка?
Она подошла к инструменту. Со временем у нее сформировался своеобразный ритуал, когда прежде, чем начать играть, она составляла тщательно продуманную программу на каждый день. Луизе не хотелось нарушать атмосферу очарования, которое она получала от музыки, вынужденными остановками на поиск следующего произведения. Единственное, что она допускала, это небольшую паузу после каждой пьесы, но и то лишь для того, чтобы дать возможность публике разразиться бешеными аплодисментами и горячо заявить о своем желании повторно услышать тот или иной фрагмент. Разумеется, речь шла о воображаемой аудитории, но ей всегда очень нравилась подобная фантазия, а в отдельные дни у нее было такое ощущение, будто комната, погруженная в волны ее пленительной музыки, вдруг срывается с места и куда-то плывет, медленно исчезая вдали, тогда как сама она не видит абсолютно ничего, кроме разве лишь рядов кресел и моря лиц, обращенных в ее сторону и внимательно вслушивающихся в каждый аккорд.
У нее не было строгого правила, когда играть по нотам, а когда без них, а потому она решила, что сегодня будет играть по памяти — такое было настроение. Вот только что выбрать? Она застыла перед пианино — маленькая, пухленькая, розоватая женщина с округлым, но все еще миловидным лицом, схваченными на затылке крохотным хвостиком волосами и сцепленными на коленях руками. Изредка бросая взгляд направо, она видела лежавшую на диване и свернувшуюся в клубок кошку, серебристо-серая шкура которой приятно контрастировала с алой подушкой. Может, для начала что-нибудь из Баха? Или лучше Вивальди? Пожалуй, можно попробовать версию Баха для органа в концерте до минор. Так, это пойдет первым номером, а потом можно немножечко Шумана. «Карнавал» — это будет забавно, а потом пойдет Лист — так сказать, для разнообразия. Потом опять Шуман, только что-нибудь из веселых пьес для детей, можно сказать — и название подходящее: «Детские сцены». Ну, а под занавес пойдет Брамс, его вальс, а может, сразу два, если настроение будет подходящее.