Бойся своей мечты - она может и сбыться
Шрифт:
Во-вторых…хватит и во-первых. Заявления пострадавших положили под сукно, а потом и вовсе выкинули в мусор, а особо ярым жалобщикам пригрозили, что за попытку изнасилования и клевету на уважаемого гражданина они могут загреметь в местную, очень даже неприятную для проживания тюрягу. И все затихли, затихарились, как ничего и не случилось. Единственное, что сделал Константин, на что потратился – на лечение пострадавших. Медблок обслуживал не только персонал фирмы, но и строителей, у которых время от времени, но случались производственные травмы. И непроизводственные тоже – ведь жили они тут же, на острове, в специально выстроенных для них временных казармах, которые разберут после
На этот момент было сделано примерно процентов семьдесят того, что изначально запланировано. Три месяца заняли только проектные работы – и это просто-таки невероятная скорость, стоившая Константину пятикратной цены нормальной стоимости проекта. И это со всеми согласованиями в чиновничьем аппарате страны – где он оставил столько денег, что при воспоминании об этом даже зубы сводило от злобной досады. Лучше бы на что хорошее эти деньги потратить! Но без взятки местные чиновники не работали – от слова «вообще». И это притом, что страна находилась на 21-м месте по уровню коррупции! То есть – белая и пушистая, как ангел! Ага…щас прям. «Все зависит от высоты налития стакана» - как однажды сказал некий адвокат.
Зато теперь все шло как по накатанной – турки тихие и работящие, бойцы ЧВК умелые и боевитые, девушки красивые и работящие (во всех смыслах), а персонал фирмы, которую пришлось создать Константину – как на подбор профессионалы самого высшего класса. Деньги животворящие – они и не такое делают. Хорошо плати людям, а в случае нарушения жестко наказывай – и проблем с персоналом у тебя будет на порядок поменьше. Ну…Константину так казалось. Он же военный, а не какой-нибудь «пинжак».
***
– Когда собираешься проводить акцию, Шеф? – спросил Лось, глядя на Константина совсем другим взглядом, не тем, с которым он пришел сюда.
– Главную – чуть позже. Я сообщу. В ближайшее время отправимся на добычу бабла. Деньги нужны. Деньги. Предстоит крепко поработать! Работаем не отсюда. У меня есть вилла на Нью-Провиденсе, вот туда деньги и складируем. И вот что, мужики…
Константин задумался, помолчал, мрачно продолжил:
– Там сейчас живет Маша. Прошу вас, когда увидите ее – никаких напоминаний о том, что она перенесла. Никаких сожалений, сочувствий и прочей такой лататы. Ведите себя так, будто ничего не было. Поняли?
– Ну…понял… - пожал плечами Михаил.
– Да понял я – вздохнул Лось – не дурак. Сделаю вид, что только вчера расстались. Когда вылетаем на Провиденс?
– Сегодня в шестнадцать часов по местному времени – у меня. Снаряжение получите здесь, у меня свой арсенал, чтобы ты знал. Ну и…все. Разбегаемся. Отдыхайте.
Глава 4
Глава 4
Маша в последний раз отжалась от пола и легла, прижавшись щекой к прохладному полу. Вообще-то нехорошо вот так, лицом на пол, но ей было на все наплевать. Ее тело изувечено, так зачем тогда беречь остатки красоты? К чему? И для кого… Шеф если смотрит на нее, так с таким взглядом, что Маше хочется повеситься. Этот взгляд….смесь жалости, досады и разочарования – вот что видит она в его взгляде. А не любовь и желание! Она будет его верной соратницей, но никогда – любовницей…женой.
Нет, про то что она будет его женой Маша и не мечтала! Ну…если только чуть-чуть. Ей хватало той роли, которую она исполняла, и она не собиралась нажимать на Шефа. Что будет, то и будет. Ей и так хорошо! Было…
А теперь – нет. Она сама сказала Шефу, что больше не сможет быть ему постельной подругой, и чтобы он подобрал себе женщин. Вернее – чтобы он взял себе женщин тех, кого она ему подобрала. Маша прекрасно
Вот в чем она нашла успокоение! Когда на мишенях рожи ненавистных людей, тех, кого надо уничтожить – Маша с наслаждением всаживает в них пулю за пулей. И не так просто – одну пулю в один глаз, следующую – в другой, в лоб, по пуле в каждое ухо. И проделывает все это с максимально возможной скоростью. Ей оборудовали тир с автоматически поворачивающимися мишенями – в подвале, где места для этого предостаточно. Тир, похожий на тот, что построили для бойцов ЧВК на острове, принадлежащем Шефу. Вот Маша в этом тире и развлекается, выплескивая в канонаде выстрелов всю черноту, которая за день накапливается у нее в душе. Только спортивные занятия, да стрелковая подготовка не дают ей сойти с ума.
Вначале Маше было невдомек – почему Шеф, продуманный и очень осторожный позволил ей «развлекаться» практической стрельбой по мишеням (кстати – сам этому и научил). Ведь она может пустить себе пулю в лоб! Покончить с собой! А потом поняла – покончить с собой можно и не таким сложным способом, достаточно просто перерезать себе вены. Или прыгнуть башкой вниз со второго этажа виллы. Для этого не обязательно воспользоваться «Глоком» или автоматической винтовкой «Хеклер и Кох». А вот как средство терапии стрельба очень даже действенное средство – и как способ выбросить негатив, и как успокаивающее душу «лекарство». Шеф тогда сказал, что просит Машу жить ради него и ничего с собой не творить. И что он ей очень доверяет – больше, чем кому-либо в этом мире. Маша тогда удивленно спросила: «Даже больше, чем вашей дочери?» Шеф посмотрел на нее грустно, и ответил: «Дочка у меня молодец. Она такая же умная и красивая, как ее покойная мать. И такая же надежная и верная. Но у нее есть муж. И если будет выбирать между мной и мужем – скорее всего, выберет мужа. Она его любит. А ты любишь меня и не захочешь нанести мне вред. Потому я тебе верю больше, чем другим».
Маша тогда не стала расспрашивать его об отношениях с бывшими армейскими друзьями, как он относится к ним, и почему ей доверяет больше, чем тому же Михаилу – безусловно надежному и верному человеку. Зачем лезть туда, куда тебя не просят… Пусть даже Шеф ей и соврал, но…лучше такая ложь, чем горькая правда. Только дураки желают, чтобы им всегда говорили правду. Маша дурой отнюдь не была.
Маша поднялась на ноги, опершись руками о пол. Мышцы горели, утомленные бесконечными повторами упражнений. Но это была приятная боль и приятное жжение. Это была ПРАВИЛЬНАЯ боль.
Встала перед зеркальной стеной, сделанной из огромных, от пола до самого потолка зеркал. Посмотрела на себя спереди, с боков, сзади, будто надеялась, что исчезнет сеть уродливых шрамов, что пропадет грубый рубец поперек живота. Но конечно же ничего не пропало. Густой загар помог скрыть часть мелких шрамов, но крупные в результате принятия солнечных ванн проявились даже немного больше. Только голова осталась такой же прекрасной – с гладкой, будто искусственной кожей на лбу и щеках, с ушами, которые могли быть примером того, какими должны быть женские ушки. Казалось – к исхлестанному шрамами телу неизвестной худой и жилистой женщины приделали голову красавицы-фотомодели. И это выглядело довольно-таки странно.